Некогда посвящать его. Уже чей-то голос заставляет вибрировать чувствительную мембрану и просачивается на стенки моего котелка.
— Мистер Мартин Брахам?
— Он самый! — отвечаю я по-английски.
— Я звоню вам сами знаете по чьему поручению.
— О, конечно.
Мужской или женский голос? Не могу определить.
— Могу ли я подняться к вам наверх?
— Если вы согласитесь подождать минут десять: я спал и сейчас принимаю ванну.
— Естественно!
— Собеседник(ца) разъединяется.
Позволяю себе интенсивно поразмышлять три и две десятых секунды.
Удивительное дело, но Берюрье уважает мою сосредоточенность. Определенность возникает резко и быстро, даже раньше, чем я это осознаю.
— Ладно, слушай, Толстый. Кто-то приехал к Брахаму от тех, кто его нанял. Нельзя упустить такой случай, я попробую сойти за него. Очевидно, если посланец знает его, дело кончено. Только ведь он не любит показываться, может быть, визитер его никогда и не видел…
— Даже если и никогда не видел, ему известен его возраст или нет? Ты и Маэстро — пятнадцать лет разницы, по меньшей мере.
— Неважно, попробуем. Спускай его, как задумано, себе на балкон и спрячь покуда. И быстро, через несколько минут сюда придут…
Папаша активизируется. Он не тянет резину. Он тянет второй нейлоновый шнур и пакует багаж.
Я иду в ванную и затираю фальшивую кровь, щедро разлитую блестящим постановщиком парижского бурлеска.
— У тебя готово? — спрашиваю я Толстяка после непродолжительной бурной деятельности.
Я говорил в сторону и весьма удивлен, что, не получив ответа, обнаруживаю его перед собой в дверном проеме. Вид у него озадаченный.
— Затруднения, Толстый?
— Пойди, Посмотри!
Присоединяемся к дорогому Мартину, который уже вытащен на балкон.
— Откинул копыта? — спрашиваю я.
— Не то, бормочет Пухлый, — смотри!
Он захватывает белые волосы Брахама на затылке, там, где светится и сцинциллирует след дубинки. Александр-Бенуа делает резкий жест. Шевелюра Маэстро остается у него в руке.
— Видел ты когда-нибудь такой великолепно исполненный парик? — спрашивает он.
Сказочно, прямо, как у Фантомаса. Наклоняюсь над новой личностью знаменитого убийцы. Обнаруживаю блондина с короткими редкими волосами чуть-чуть постарше меня. Без руна черты лица выдают его жесткость. Очень широкий лоб, виски любопытно изгибаются, открывая скулы. Срываю накладные брови, лицо Мартина остается неподвижно-ледяным.
— Дай! — говорю я, протягивая руку.
Папаша вручает мне парик.
— Теперь беги к себе, я спущу тебе груз!
Его Величество испаряется, хлопая дверью. Пользуюсь временем, которое ему необходимо для спуска на один этаж, напяливаю парик перед любимым предметом Психеи. Затем кустистые брови. Ей-богу, я весьма представительный Мартин Брахам. Во всяком случае, тот, кто его никогда не видел, а знает только по описанию, не сможет ошибиться: ноу проблем.