— Что это значит? — бормочет Берю, едва оклемавшись от общения с ручкой.
— Еще один трюк нашего друга, чтобы сунуть палку в колеса! Он заявил на нас в здешнюю псарню!
— Но заявил о чем?
— Тихо! — рявкает наш страж.
Затыкаемся. Зачем нервировать этих господ?
Проходит какое-то время. Ощущаем только точные и быстрые движения обыскивающего. Вдруг, когда он обыскивает саквояж, купленный на дешевой распродаже, он испускает змеиное «тс-с», «тс-с».
— Есть? — бросает его товарищ.
— Есть! — отвечает другой, вынимая из кармана опасную бритву.
«Ш-ш-ширк».
— Моя сумка, банда вандалов! — орет Мастард.
Он дергается, чтобы устремиться на помощь своему багажу, которому грозит опасность.
— Не двигаться! — вопит наш надзиратель, направляя карманный ингалятор на спинищу Пузыря.
— Стой спокойно, Толстый! — уговариваю я.
В любом случае вмешательство уже не поможет, ибо сумка вспорота, как кролик на разделке.
Легкий свист бритвы.
Смотрим, выворачивая шеи. Тот улыбается.
Складывает свой карандашик.
Убирает.
Его пальцы лезут в образовавшуюся щель и вытягивают плоский полотняный пакет не толще галеты. Зубами легавый (вот псина) перегрызает толстую нить, которой зашит край пакета. Сует палец в отверстие, как врач проверяет наличие аппендицита. Его грязный палец становится белым от порошка. Пробует.
— Понятно, вот мы и с тайным грузом, — бормочу я. — Чтобы выбраться из такого дерьма, надо надувную резиновую лодку, пару крепких весел и современный компас!
Три дня, братишки!
И, самое главное, три ночи!
Без известий, без посещений, без собеседников, за исключением тюремщика — полуидиота, глухонемого на всю катушку, который приносит мне жратву.
Я вопил.
Я стучал.
Угрожал, громыхал, рыдал, умолял, обещал, предупреждал, ломал, царапал, полыхал.
Напрасно.
Трата времени.
Единственный ответ: ватная тишина тюрьмы Санта-Круз, куда двое легавых в костюмах в клеточку, как окно моей камеры, доставили нас, сковав наручниками.
Допрос по установлению личности лысым желтым типом, дыхание которого пахло общественным туалетом. Наши фараонские фитюльки не произвели впечатления на этого функционера. Весь надменный, он не доволен бытием и видом блестящего заснеженного пика Теиде.
Я потребовал разговора по телефону с шефом в Париже. Он отказал простым движением головы, будто бродяге, который потребовал икры в меню ресторана на обочине пыльной грунтовки.
Они нашли килограмм чистого героина в сумке Берю и тысячу граммов в одном из моих чемоданов. Фелицию не забрали только потому, что не с кем было оставить Антуана и что, откровенно говоря, столь респектабельная дама, как маман, внушает уважение.