Элизабет осеклась на полуслове и даже прижала ладонь к губам.
– Ой, я забыла, что он твой друг! Прости меня, пожалуйста!
– Никакой он мне не друг, – возразила Лукреция. – Папа́ постоянно приглашает его к нам погостить. Понятия не имею почему. Я вообще-то тоже нахожу его весьма неприятным.
Элизабет с любопытством взглянула на подругу.
– Ты правда так считаешь, Лукреция?
– Ну, конечно, правда, – кивнула Лукреция. – Зачем бы мне тебе лгать?
Элизабет, секунду поколебавшись, сказала:
– Полагаю, тебе известно, что про тебя с Джереми Руки все говорят?
– Про меня? – изумилась Лукреция. – Да мне даже говорить с ним противно! От его заискиваний и лести у меня просто мурашки по телу! Кроме того, я слышала, что он человек бесчестный, да на нем просто пробы негде ставить. Во всяком случае, так говорят.
Элизабет, запрокинув голову, весело рассмеялась.
– Лукреция, ты иногда говоришь такие недопустимые слова! Но в этом случае я с тобой согласна, и на твою руку найдутся куда более привлекательные претенденты, чем этот несносный Джереми Руки.
Лукреция не отвечала, и спустя секунду ее подруга робко спросила:
– Ты в кого-нибудь влюблена, Лукреция?
– Если ты имеешь в виду неуклюжих мальчишек и донжуанов средних лет, глядящих одним глазом на меня, а другим – на мое приданое, ответ отрицательный!
Элизабет смотрела на нее широко раскрытыми глазами.
– Ты что, в самом деле думаешь, что их больше интересуют твои деньги, нежели ты?
Лукреция улыбнулась, а Элизабет продолжала:
– Но это же смешно! Ты такая милая и умная! Я уверена, что ты сумеешь очаровать любого мужчину. И твое приданое тут ни при чем.
– Ты очень добрая и говоришь лестные для меня вещи, – сказала Лукреция, – но ко мне перешла от отца некоторая доля его практицизма, и я часто задаю себе вопрос: много ли у меня было бы поклонников, если бы я была бедна?
– Они исчислялись бы десятками, – сказала верная Элизабет, – но уж, конечно, Джереми Руки среди них не было бы!
Обе девушки рассмеялись.
– А вот на мне ради моих денег никто не станет жениться, – вздохнула Элизабет, – учитывая, что у меня трое братьев, две сестры и бедный папа́, отчаянно старающийся избегать встречи с кредиторами.
– Однако же твой отец может себе позволить дать бал на пятьсот гостей! – воскликнула Лукреция.
– Знаешь пословицу: выпусти кильку – и добудешь скумбрию! – сказала Элизабет. – А килька это я! В конце концов, Анне удалось в первый же сезон выйти за лорда Болтона, и теперь родители большие надежды возлагают на меня.
– И тебе не претит мысль, что тебя могут выдать замуж за человека, которого ты едва знаешь, только потому, что твои родители подберут для тебя подходящую партию?