– Не такая уж абсурдная, – возразил сэр Джошуа, – потому что полчаса назад я получил от маркиза письмо. Он попросил меня о встрече по делу, которое, как он уверен, представляет для нас обоих самый серьезный интерес.
– Он так выразился? – недоверчиво спросила Лукреция.
– Он написал это собственной рукой, – ответил сэр Джошуа. – Ты понимаешь, Лукреция, он в первый раз признал само мое существование! – Он засмеялся. – О да, я прекрасно знал, что делаю, уговаривая старого маркиза, что единственный способ погасить его огромный долг и, более того, получить в долг еще большую сумму – уступить мне дом с пятьюстами акрами земли! Для родственников Руки эта земля священна, и, конечно, вся семья против меня ополчилась.
– А вы это игнорировали? – предположила Лукреция.
– Это обстоятельство меня не смущало, – ответил сэр Джошуа. – Я был здесь, владел недвижимостью, я был у них на пороге! Как бы молодой маркиз ни отвергал встречи со мной, он не мог не считаться с моим присутствием. А потом, когда я познакомился с Джереми Руки, я понял, что судьба дала мне в руки самый главный козырь.
– Я полагаю, Джереми тоже польстился на деньги? – саркастично заметила Лукреция.
– Более того, он отчаянно в них нуждался! – подтвердил сэр Джошуа. – Но к нему я не проявлял особой щедрости. Немножко здесь, немножко там! Настоящей наживкой, которую я для него держал, был брак с моей единственной дочерью, которая получит огромное приданое и, после моей смерти, все мое состояние.
– Продолжайте, отец. – Лукреция говорила спокойно, но была очень бледна.
– Я знал, что сама мысль об этом будет непереносима для маркиза и его семьи, – сказал сэр Джошуа, – и, видишь, Лукреция, как всегда, я оказался прав в своих предположениях. Маркиз приехал ко мне! Я встречусь с ним сегодня после полудня, и я готов поспорить на любую сумму, если кто-то решится со мной поспорить, что он сегодня официально попросит твоей руки.
Лукреция резко поднялась с дивана и подошла к камину. Она стояла к отцу спиной, склонив голову.
Она не произнесла ни слова, а он, оставаясь сидеть на диванчике у окна, смотрел на нее.
Спустя секунду он мягко спросил:
– Ты на меня сердишься, Лукреция?
– Мне ненавистно сознание, что меня можно так использовать, – ответила она. – Правильнее сказать, я чувствую, что мною манипулируют. Мне отвратительна мысль о браке с человеком, которому нужны мои деньги, мой дом и который не питает ни малейшего интереса ко мне!
– А ты всерьез полагаешь, что существует мужчина, который сможет хотя бы мысленно отделить тебя от твоей семьи и, главное, собственности? – прямо спросил дочь сэр Джошуа.