– Ты была усердной ученицей ночью, Энджел. Вижу, что время, проведенное вместе, будет крайне… приятным.
Душа Энджел истекала кровью от унижения и, хуже того, от обиды на подобное поведение и на то, что он назвал ее «усердной». Она была отчаянно, постыдно усердной. Она с готовностью упала в его кровать, как падает спелый плод с дерева. Ей захотелось бросить что-то резкое в ответ.
– Тебе виднее, поскольку мне пока не с чем сравнивать. Но да, прошлая ночь была… достаточно приятной.
Лео так громко рассмеялся, что Энджел вздрогнула. Когда он посмотрел на нее, в глазах вспыхнуло предостережение, и насмешливая улыбка заиграла на чувственных губах. Он шагнул еще ближе и протянул руку, дотрагиваясь до ее скулы.
– Милая, я прекрасно знаю, как это было для тебя. Я чувствовал каждую дрожь твоего тела, поэтому не притворяйся, что это было всего лишь «приятно».
Энджел отбросила его руку:
– Как я уже сказала, тебе виднее. Уверена, новизна долго не продлится.
Лео вновь протянул руку и крепче сжал подбородок Энджел.
– Напротив, – протянул он, – не думаю, что новизна померкнет так скоро. Ты – огонь под этой ангельской внешностью, и мне не терпится увидеть его еще. Это только начало.
Он опустил руку и отступил назад. Энджел на миг показалось, что она увидела какую-то трещинку в его самообладании, и сердце ее гулко забилось в ответ. Но потом Лео взглянул на часы и отрывисто произнес:
– Стилист будет здесь в полдень, потом косметолог. Сегодня наш первый публичный выход – бал в честь моего назначения президентом корпорации. Для тебя это должно быть забавно. Это будет в «Гранд-Бретань-отеле», где ты так близко знакома с грязными простынями. Я вернусь позже. Надень что-нибудь подходящее своему первому выходу в свет в качестве моей любовницы. – Он провел пальцем по ее пылающей щеке. – Представляю, какой переполох мы устроим, появившись вместе.
Позже Лео сидел на заседании совета директоров и, к своему раздражению, никак не мог сосредоточиться на обсуждении. Все его мысли были заняты Энджел и прошлой ночью. Тем, как она выглядела, когда вошла к нему в комнату утром, и как что-то дрогнуло у него в груди при виде ее нерешительности. Ему стоило огромных усилий не сорвать с нее халат и не подмять под себя.
Его тело звенело от возбуждения даже сейчас – не слишком желательное состояние в середине дня, в окружении коллег, с Ари Левакисом, хмуро поглядывающим на него. Лео улыбнулся.
Но все напрасно. Мысленно он то и дело возвращался к самым ярким моментам ночи: как он вошел в нее в первый раз и услышал ее тихий вскрик, как туго она сжималась вокруг него, как восхитительно открывалась ему, позволяя погружаться все глубже и глубже. Какой была на вкус ее кожа – как сладкий мускус и раздавленные розовые лепестки.