– Впусти! – тяжело дыша, потребовал я.
– Сначала пообещай, – мрачно сказал Генка. – А лучше поклянись.
– Чего-о? – возмутился я.
– Обещай, что меня не побьешь, – гнул свою линию Генка. – Тогда впущу.
– Да что случилось?!
Вообще-то я уже понял, что случилось. Но не хотел верить.
– А хотя ладно, бей, – безнадежно махнул рукой Генка. – Только не по лицу, Вадик, я тебя прошу.
Он откинул цепочку, распахнул дверь и попятился в глубь коридора. Я переступил порог, клацнул выключателем, шагнул к бойфренду – и лишь теперь, на свету, разглядел его опухшие от слез глаза в потеках туши и покрасневший нос.
Понимание обрушилось на меня, недвусмысленное, как кирпич.
– Ты от меня уходишь?
Генка всхлипнул и кивнул. Прозрачная слеза выкатилась у него из уголка глаза, скатилась по переносице и неэстетично повисла на кончике носа.
Противоречивые чувства боролись во мне. Хотелось одновременно избить гаденыша, прижать к своей груди жестом утешения, растерзать в клочья и серьезно, взвешенно поговорить за жизнь.
– А чего пожрать у нас есть? – спросил я, и попал в точку.
В болевую.
Генка истерически разрыдался и с криком: «Тебе бы только жрать! Ты меня не любишь! Ты меня никогда не любил! Пельмени возьми в морозилке!» ломанулся в ванную.
Я вздохнул. Ну да, не люблю и не любил, это правда, чего уж там.
Пельмени шкворчали на сковородке, кухонный телевизор с отключенным звуком показывал на канале «Все краски радуги» попеременно то рожи, то жопы, а по бульканью воды в трубах было понятно, что Генка принимает ванну – надо полагать, со своей любимой лавандовой пеной.
Отвратительно.
То есть к лаванде у меня как раз претензий не было. Да и к Генке до сих пор тоже. Он меня в высшей степени устраивал как партнер. Отвратительно то, что теперь мне придется все менять.
Где я еще такого найду? Идеальный бойфренд. В квартире всегда тихо и чисто, на кухне порядок и вкусная еда… А главное, Генка стопроцентный гей, но притом импотент. А? В том-то и фишка! Ни баб он в дом не водил, ни мужиков, ни ко мне не приставал. Ну, там, обнять-поцеловать, утешить-приласкать – это от меня требовалось, но никаких постельных поползновений. Мы даже спали в разных комнатах, Генка – чтобы не расстраиваться, а я… ну, по большому счету, тоже чтобы не расстраиваться, хотя и в другом смысле, да.
И в социальной карточке у меня почти год был полный порядок – так, мол, и так, мазохист-романтик, проживает в однополом гражданском браке.
Все, накрылась наша идиллия.
Ах ты ж, крысу им в шлем!
Я вовремя спас пельмени от сожжения, выбросил в ведро пяток серьезно подгоревших, а остальные честно разделил на две порции. Настроение у меня было – хуже некуда. Сейчас бы пойти в кабак и надраться до лохматых чертей. Но алкоголизм мне скорректировали еще в начале зимы. И приступы немотивированной агрессии тоже сняли. А жаль. Взять бы да зарядить кому в рыло! Первому попавшемуся! А кто не спрятался, как говорится, я не терапевт. М-да, отличный вариант, но мне сейчас недоступен.