— И ты туда же! И ты в завистники...
— Что ты, Витенька, это мое частное мнение. Я же знаю твой
потенциал. А здесь ты излишне сработал на публику. Это уже из области «чего
изволите». Или, как говорят нынешние, «пипл хавает». В наших плешивых кругах
говорят о тебе: «Ну, молодец, он уже научился творить и всем это доказал. Так,
когда же он начнет творить?!» Эй, ты там не обиделся на старого ёрника?
— Странно, но на тебя не обижается как-то.
— Это потому, наш юный гений, что я тебя продолжаю любить,
даже когда ты штанишки свои снова запачкаешь.
— Слушай, Олег, а давай удерем куда-нибудь «двумя
инкогнитами». Ты еще не разучился водить машинки? Сядем на джип по пересменке —
и куда глаза глядят...
— Идея свежая, только кто меня отпустит? Я пока еще
«государев человек».
— Я договорюсь.
— А, ну если так, тогда оно конечно. В общем, согласен.
— Вот удружил, вот ужо порадовал. Послезавтра! А?
— Согласен. Едем.
Тяжелый мощный джип летел по асфальтовой трассе где-то в
глубине России. За толстыми стеклами мелькали встречные машины, перелески,
деревни, села с белыми церквями, а в салоне почти в полной тишине разговаривали
двое попутчиков.
— Тебе не кажется, Виктор Борисович, что мы слишком
увлеклись в последнее время заграничными диковинками, в то время как в недрах
нашего многострадального Отечества имеется все, чем можно жить и питать наши
чахнущие таланты?
— Сейчас покажется. Давай остановимся на пригорке, обозреем
родные просторы и поклянемся в любви к Отчизне.
Он действительно притормозил черного свирепого на вид
автозверя, вышел из машины, заглянул в ближайший кустарник и затем вразвалку
подошел к другу. Олег стоял в позе Наполеона, обозревающего поле Аустерлица.
Виктор встал рядом и какое-то время рассеянно любовался широкими полями,
кудрявыми лесами, россыпью селений и плывущими над притихшей землей в синих
небесах диковинными кучевыми облаками.
— Велика Россия, а продавать уже нечего.
— Шутка не соответствует важности момента. Погляди — какая
мощь, экая неисчерпаемая безмерная силища в этой земле, в этом народе, в этих
масштабах. А если бы мы посмотрели на карте, что сейчас видим, то на целой
простыне это была бы ма-а-ахонькая точка тридцать кэмэ на тридцать кэмэ. А что
эту мощь держит?
Виктор шлепнул себя по лбу:
— Вот эта штука.
— Ошибаетесь, дражайший, — Олег показал рукой на белеющие
там и тут свечи церквей и колоколен. — Вот это.
— Ты серьезно?
— Абсолютно, Витюшенька. Если в одночасье изъять все церкви
и монастыри со всем их населением — в ту же секунду вселенная превратится в
точку. В ту самую, из которой она вылупилась.