Пока они грелись, завернувшись в полотенце, ели порезанные
мамой на кусочки яблоко и банан и проверяли приготовленные уроки, наступил
тихий вечер. Почти все пляжники разошлись. Замолкли крики людей, лай собак и
грохот магнитофонов. В розовеющих лучах солнца кружились мошки, над водой с
плачущими криками носились грязно-белые чайки.
— Мам, а мы бедные? — спросила вдруг Ниночка, наблюдавшая за
свертыванием торговли.
— Это как посмотреть, доченька. С одной стороны, мы,
конечно, вынуждены ограничиваться и считать каждую копеечку. А с другой... у
нас есть, что поесть-попить, во что одеться, имеется крыша над головой, и даже
очень приличная. У многих в нашей стране и половины этого нет. А потом, мы
имеем то, что заслуживаем. Никогда не думай, что это мы себя кормим. Господь
дает нам возможность кормиться. Все в Его воле. А наше дело — полностью
положиться на Него.
— А вот эти люди, — дочь показала на смуглолицых торговцев,
— им что, больше Господь дает? Значит, больше их любит?
— Конечно, больше! Когда ты болеешь, я же именно тебе больше
уделяю внимания, ухаживаю за тобой больше, чем за Павлушкой или за животными. А
выздоравливаешь — могу себе позволить больше обращать внимания на других. Разве
это не справедливо?
— Справедливо... — Ниночка протяжно вздохнула. — А эти
торговцы хоть знают, как их любит Господь?
— Им тоже бывает хорошо, они тоже испытывают радость —
значит, знают. Если им, бедненьким, не дано верить в нашего любимого Иисуса
Христа... — Лиза едва сдержала волну слез, подступающих к глазам. Когда она
говорила о Господе, называла Его по имени, всегда едва сдерживала радостные
умилительные слезы, считая это проявлением своей бабьей слабости. — Тогда пусть
хоть земным радостям радуются. Ведь и над ними светит солнышко, и птички поют —
для них тоже, вкусные плоды из райских мест — и для них тоже. Всем есть место в
Божием мире, так пусть всем будет хорошо!
Усатый пожилой торговец, на которого все это время смотрела
Ниночка, поймал задумчивый взгляд девочки. Что-то с улыбкой пробурчал себе под
нос. Накидал в пакет бананов, груш и персиков, потом еще покивал седоватой
головой и положил туда два пакета сока. Пригладил волосы, поправил запотелую
рубашку и, застенчиво покашливая, подошел к ним. Поставил аккуратно пакет к
ногам Лизы.
— Барьев дзэс>[3].
Вазьми, жэнщина. У меня семья далеко, по дэтям очень скучаю. Вазьмы. Пакушайтэ.
— Спасибо, отец. Дай Бог вам здоровья. И детишкам вашим. И
жене...
— Спасибо, дедушка! Спасибо вам! — пропищала Ниночка и
пробасил Павлик.
Нет, не удержала Лиза свои слезы. Они капали и капали с
подбородка на загорелые ладони. Дети притихли. Но вот Лиза вытерла лицо,
улыбнулась и поставила перед ними пакет: «Кушайте, мои хорошие. Вам через этого
доброго человека Сам Господь дарит за вашу любовь!» И ребята впились зубками в
сочные персики.