— А вот святое ты не тронь! — сурово возразил юноша с лицом
старика.
— Слышите голос нашего будущего номенклатурщика? — опять
взмахнул руками Кирилл, рассыпая пепел сигареты. — Думаете, ему истина нужна?
Как же! А нужна ему незыблемость будущей пожизненной кормушки. Прав ты,
Левушка, ох, как прав. Ибо именно современная наука и разбомбит твое лощеное
определенное будущее этой самой неопределенностью.
— Не наука, сынок, это сделает, а совесть, — вставила слово
Дарья Михайловна, раскладывая по тарелкам куски пирога. — Вы с бабушкой на эту
тему поговорите, да не считайте себя умней ее: ум нашей старушки — в сердце.
— Во! — поднял палец Кирилл. — Мы сейчас сюда нашу бабульку
притащим, и я вам покажу, на ком вся Россия держится. А пока наливай по
маленькой. У нас нынче в розливе мадера из стратегических подприлавочных
запасов.
Вот уж и бабуля сидит на диване. И через толстые стекла
очков, молча улыбаясь, глядит на резвящуюся молодежь. Запасы мадеры быстро
тают, от пирога остались только крошки. Кирилл запьянел и с трудом
перекрикивает музыку магнитофона и возгласы говорящих. Игорь который раз
танцует с новой подружкой, она льнет к нему, как распаренный лист банного
веника. Дарья Михайловна вернулась на кухню и там «повисла на телефоне». Ниночка
сидит рядом с бабулей, на ее коленках уютно посапывает Мики, вытянув передние
лапки. Изредка старушка спрашивает, кто здесь кто, но Ниночка сама не знает, а
время для знакомств упущено.
— Внимание! А теперь обещанный эксперимент! — кричит Кирилл,
предлагая всем сесть и замолкнуть. — Сейчас вам посчастливится узнать
экспериментально и наглядно уникальное явление под названием «православная
женщина». Всем сидеть тихо!
Он из стопки в углу, почему-то из середины, вытащил старую
газету. Разумеется, при этом все верхние газеты медленно накренились, были
выпрямлены пинком ноги и от этого с шелестом рухнули на пол и разъехались под
ногами экспериментатора. Кирилл размашисто смял газету в комок и швырнул в
бабушку. Комок упал к ее ногам. В полной тишине старушка пошарила руками по
полу, нащупала что-то белое и шуршащее, положила себе на колени и, нерешительно
помолчав, хрипловато спросила:
— Кирюш! Это что, бумажка?
— Да! — крикнул тот.
— Кирюш, а мне ее выбросить, али она тебе нужна еще?
— Я те выброшу! Это важный документ!
— Тогда я к тебе на стол положу.
— Ладно.
Снова Кирилл смял газету и швырнул в бабушку. Также молча
она пошарила по полу и нащупала комок.
— Кирюш, опять бумажка у тебя упала.
— Знаю!
Бабушка помолчала, щупая шуршащий газетный комок. Потом
улыбнулась, прокашлялась и спросила: