— Отчего же, поприсутствую.
— О’кэй. То есть хорошо. В смысле, отдохнем на славу.
— Прямо на глазах оттаиваешь. Слушай, Мишк, а зачем тебе
этот баклажан? — кивнул он в сторону черной мясистой шеи шофера.
— А чего, пусть будет. Для экзотики. Нам с ними делить
нечего. Знаешь, как наши одесситы выдавили их из Брайтона? Они им сказали: «Ша,
ребяты, наши дедушки ваших дедушек в цепях по плантациям не водили. Так что мы
вам ничего не должны. Чава-какава!» При первой же стычке положили черных на
асфальт и оставили лежать на всеобщее афро-американское устрашение. Так наши
победили.
Напарник неплохо подготовил сделку, выступив в ней гарантом
и посредником. Собственно, все что нужно, уже неоднократно обговорено по
телефону, а здесь он для личного знакомства и собственноручного подписания
бумаг. После торжественного скрепления договоров чернильными закорючками и
печатями в стеклянном офисе с видом на океан и легкого вспрыскивания сговора
безвкусным слабоохлажденным шампанским Михаил потащил друга в свой дом. Они
выехали из шумного города и по гладкому гудроновому серпантину забрались на
скалистую лысую гору.
Двухэтажный дом из розового туфа одиноко возвышался на голой
вершине. Этот участок только осваивался, и его соседи строиться не торопились.
А Мише понравился просторный вид отсюда на океанское побережье, и он рискнул
построить здесь свое жилище. Презрев американские нормы хоть в чем-то, Михаил
окружил свой дом высоким основательным забором. Внутри огражденной территории,
кроме традиционных гаража, бассейна и газона, среди волосатых растрепанных
пальм Константин с удивлением обнаружил веселые березки, крепенькие дубки и
задумчивые плакучие ивы.
— Нравится?
— Ничего...
— Хочешь, тебе тоже здесь виллу построим?
— Позже отвечу на ваш вопрос, херр Мефистофель.
— Костя, ты пока можешь часок отдохнуть, а я займусь
приготовлением к пирушке. Занимай комнату на втором этаже с видом на побережье,
ополоснись, храпани. В общем, располагайся.
Он вошел в комнату, снял с себя промокшую одежду и встал под
горячую струю душа. Не вытираясь, накинул халат и растянулся на широкой
кровати. Спать он не собирался, разве чуток подремать.
...Антошка позвал его в колхозный сад за яблоками — стоять
на страже, только он решительно отказался. Брат убежал, обозвав его трусом.
Костик сел под стог сена и думал, как отомстить брату. В стогу шуршали мыши, в
носу щекотало от пыли, над головой высоко в синем небе висел коршун, но Костик
ничего не замечал.
Его обидели, его назвали трусом... Избить Антона в кровь,
застрелить, да что там — изрешетить его, поганого, утопить в болоте вонючем! Ни
в чем, никогда не уступит он брату. Он станет милиционером, получит пистолет и
придет к нему с пистолетом. Вот уж Антошка попрыгает под дулом! Нет, лучше он
станет большим начальником и возьмет брата в подчиненные. Он будет им
командовать, наказывать за малейшую провинность. Вот попляшет Антошка под его
дудку!