Он попробовал понемногу от всех яств и сделал приятный для
себя вывод: все сделано вкусно и по-домашнему. Спросил Мишу: кто же повар?
— Русский, конечно. И ресторан, откуда привезли, тоже
нашенский.
После утоления голода ребятки расслабились и заговорили.
Константин слушал сразу всех. Поначалу они хвастали своими успехами, изображая
из себя процветающих бизнесменов.
Леня рассказывал о персональных выставках, которые прошли с
блеском. Упоминал отзывы в прессе. Рассовывал фотографии, на которых он обнимал
каких-то женщин, называя их «мэтрами мировой сюры».
Дима подписывал и раздавал свой роман, вывезенный в рукописи
из Советов. В нем русский писатель, работая в котельной, чуть ли не в одиночку
противостоял «империи зла», и перестройка началась именно с него. Именно он
надоумил Горби и Сахарова разыграть все по его сценарию.
Света с подвыванием читала свои психоделические стихи,
повисая на шее то одного, то другого, то сразу обоих соседей по столу. Там
что-то было про космос и экстаз, прорывы в иномирность, фигурировала
таинственная «препарированная серебряным скальпелем студенистая душа вчерашнего
муравья».
Виктор организовал свою фирму, которая торговала икрой и
сэкондхэндом, консультировала наивных американцев о секретах русского бизнеса.
Он сыпал предложения Константину, но Миша подмигнул на вопросительный взгляд
партнера и отрицательно качнул головой.
Наступал душноватый вечер. Иногда со стороны голубой прибрежной
полосы доносились солоноватые дуновения океанского бриза. От цветов и травы
поднимались пряные испарения.
Веселье плавно перетекало в фазу интимных душеизлияний,
когда люди становятся самими собой. И тут стали выясняться обстоятельства,
прямо противоположные обозначенным в первой фазе.
Леня совсем нищий, существует на вэлфер — пособие по
безработице. Денег от проданных картин ему едва хватает на холсты и краски.
Дима, оказывается, распродал только десятую часть
пятитысячного тиража своей книги и существует за счет почасового тарифа в
авторемонтной мастерской.
Светка — и того хуже, работает бэбиситером, то есть няней, у
какого-то дебильного мальчика, от которого все предыдущие няньки отказались.
Мальчуган ее истерзал хулиганскими выходками, и единственное, о чем она
мечтает, это найти другую работу, а после этого поколотить пацана до синяков.
Виктор между десятой и двенадцатой рюмками признался, что
фирма его прогорает, долги выросли до критической отметки, за которой ему
угрожает или конфликт с русской мафией, или, в лучшем случае, американская
долговая тюрьма.