Злые языки называли Светочку лошадью, оглоблей и кастрюлей.
Называли, конечно же, за глаза, потому что боялись резких движений ее могучих
рук. Лошадку она напоминала в довольно частые минуты восторга, когда от
приступа смеха начинала дубасить ногами пол, а ее широко распахнутая полость
зубастого рта издавала звуки, напоминающие ржание необъезженной кобылки.
Оглоблю она мне вовсе не напоминала... Да нет же! Об этом даже говорить не
хочу. Хотя иногда... Да, нет-нет!.. И кто ее обозвал кастрюлей, тот, наверное,
имел в виду те емкости, которыми пользуются в общепите. У меня же дома имеется
набор чудненьких кастрюлек, поэтому я выбрала из них самую любимую — розовую в
голубенький горошек с блестящим ободком — и сравнила ее со своей подружкой. И
это сравнение мне нравилось. Конечно, кастрюлей называла я подругу только за
глаза.
Так вот, Кастрюля, то есть, простите, Светочка мне однажды
сказала, что я вечно от мужиков требую чего-то несусветного, чего в них, по ее
мнению, и быть не может. И вот наконец я встретила человека, в котором есть это
самое, которого быть не может. Есть! А я этого вдруг боюсь. А может быть, я
боюсь не «этого», а того, куда меня это может завести? Жила, понимаешь, себе,
как все: работа, дом с кастрюльками и телевизором, ну, там, романчики с
мальчиками, от которых всегда можно аккуратненько сбежать. А тут вроде как
менять нужно все. А это стра-а-а-а-ашненько... «Я маленькая девочка —
играю и пою...» Это что я — про себя так-то?
День свидания с Павлом
приближался, как неотвратимое роковое нечто. Мое бедное сердце маялось и
двоилось. Я сидела на работе и снова думала свою долгую думу.
Мое счастливое детство... Да нет, правда же, вполне
приличное! Первое, что я помню из детства, как мы с соседской девочкой Катей
сидим в их большой комнате коммунальной квартиры. Наши папы за столом пьют из
красивых стаканов и все громче что-то обсуждают. Но нам с Катей не до их споров
— у нас свои проблемы. Это ведь сейчас детские проблемы кажутся смешными, а
для нас тогда они имели огромное значение.
Так вот, сидим мы, значит, с Катей на горшках и рассуждаем,
что мы уже с ней очень взрослые и совсем большие, потому что давно не писаем в
штанишки, а сами садимся на горшок. Катя меня спрашивает, а не боюсь ли я
большого черного «бабая», который приходит к детям по ночам, когда они не хотят
спать. Я ей отвечаю, что не боюсь, потому что мама мне читает перед сном
книжки, где нет «бабаев», а где есть прекрасные принцы и принцессы, а это
красиво и вовсе даже не страшно.