Строгий дедушка не одобрял бабушкиной бывальщины. Он звал Васю к себе,
зажигал
особенную свечу в серебряном подсвечнике и раскрывал большую тяжелую
книгу в потертом кожаном переплете.
Истории из Священного Писания были интересны для мальчика по-другому.
Тут главным были не сменяющие друг друга цари и пророки, битвы и страдания
простых людей, а Господь Вседержитель, по милости своей устроивший землю и все
на ней, открывший грешным людям законы жизни и пути спасения. Однако самой
любимой была у Васи история ветхозаветного Иосифа, всякий раз трогавшая до
слез. Не раз случалось, что дед намеревался прочитать иное, что Вася упрашивал
его прочитать про Иосифа. Посопев и покряхтев, дед соглашался. Усаживался
удобнее, оглаживал седую окладистую бороду и громко и внятно, как и следовало
читать
Святую Книгу, начинал:
— Иосиф, семнадцати лет, пас скот вместе с братьями своими, будучи
отроком... Израиль любил Иосифа более всех сыновей своих, потому что он был сын
старости его; и сделал ему разноцветную одежду.
И увидели братья его, что отец их любит его более всех братьев его; и
возненавидели его, и не могли говорить с ним дружелюбно...
И сказали друг другу: вот идет сновидец;
Пойдем теперь и убьем его, и бросим его в какой-нибудь ров, и скажем,
что хищный зверь съел его...
Когда Иосиф пришел к братьям своим, они сняли с Иосифа одежду его...
И когда проходили купцы Мадиамские, вытащили Иосифа изо рва, и продали
Иосифа Измаильтянам за двадцать сребреников; а они отвели Иосифа в Египет...
Бабушка откладывала работу и тоже внимала древней истории, поглаживая
голову самозабвенно слушающего внука. Как переживало детское сердце горе
бедного отца и страдания самого Иосифа, но и как же было уверено в окончательном
торжестве правды, ибо читал дед:
—...И был Господь с Иосифом; он был успешен в делах..
.
Глаза старика скоро уставали. Он откладывал книгу, но малыш продолжал
смотреть на него вопрошающе. Сейчас-то Василий понимал, что скромен познаниями
был протоиерей Никита, не такой великий книгочей, как батюшка, но прост и тверд
был в пере своей, сохранив до преклонных лет простодушное удивление перед
величием Господа.
...Сколь лет живу, грешный, а не перестаю удивляться милосердию
Господнему. Нам если кто причинит зло, иной изничтожить готов, а всемогущий
Господь, жизнию и смертию нашею владеющий, нас, окаянных, терпит во всей
скверне нашей...
Вася любил эти нечастые серьезные рассуждения. Он как должное воспринимал
сдержанность и внешнюю суровость деда, который был иерей, стоящий между
обычными людьми и самим Богом.