Союз с Амальриком оказался именно таким, каким и должен был быть: брак по расчету, в котором не было места любви. Четвертый муж Изабеллы больше походил на Монферра, чем на Генриха Шампанского. Осторожный и жесткий политик, равнодушный к непопулярности, когда речь шла о необходимых мерах, и умеющий безжалостно разрушить происки врагов и недоброжелателей. Став за три года до свадьбы с Изабеллой королем Кипра, он превратил остров в образец организованности, а потом принялся наводить порядок в Иерусалимском королевстве: через несколько недель после свадьбы он отобрал Бейрут у мусульман, восстановив таким образом наземные пути сообщения королевства с Триполи и Антиохией. Я был признателен ему за то, что он отдал город в ленное владение Жану д'Ибелину, старшему сыну моего дорогого Балиана, очень на него похожему, сразу после его женитьбы на Мелисенде д'Арсуф. Что же касается отношений Амальрика с Изабеллой, то по немногочисленным слухам, доходившим до меня, можно было понять, что муж гордился ее красотой, охотно дарил ей наряды и украшения и обращался с ней почтительно. Любил ли он ее хоть немного — сказать не мог никто, потому что он был очень сдержанным человеком. Даже во времена безумной страсти к госпоже Аньес его лицо оставалось непроницаемым, он всегда держался холодно и безупречно. Король устроил великолепный праздник по случаю рождения «своей» дочери и выглядел вполне счастливым, поскольку ему не приходилось беспокоиться о наследнике мужского пола: он уже давно был у него на примете. Этот юноша был рожден от брака с племянницей Балиана, Эшивой де Рамла, дочерью того самого Бодуэна, который так безумно любил Сибиллу, и, когда та вышла замуж за Ги, с досады покинул Иерусалим, укрылся в Антиохии и больше ни во что не вмешивался. Тогда же Амальрик заключил мирный договор с султаном Маликом аль-Адилем. Для королевства, так долго пребывавшего на краю гибели, надежды возродились... Новый век принес с собой множество перемен, и не все из них были к лучшему. Лотарио ди Сеньи, только что ставший Папой Римским под именем Иннокентия III, призвал к новому крестовому походу, чтобы добиться, наконец, освобождения Святых мест. В 1204 году он сумел собрать немало знатных сеньоров и простого народа. К несчастью, венецианский дож Генрих Дандоло использовал этот прекрасный порыв веры для того, чтобы свести собственные счеты, и поход завершился взятием Константинополя и совершенно неожиданным и неуместным созданием Латинской империи, которая едва избежала папской анафемы. Первым ее государем стал Бодуэн Фландрский. Время Куртене еще не пришло!