— Тогда давайте я запишу ваш телефон?
— С удовольствием! — И продиктовал номер, тот, что на Блюхера. — Звоните, Алена, рад был познакомиться.
— Взаимно! — И отчалила.
Спина у журналистки была бледная, с красными пятнышками.
«Не стоило ей делать такой низкий вырез», — подумал Ласковин. И выбросил Алену Минину из головы.
Отыскав отца Егория, Андрей освободил его от пылких почитательниц православия, не избежав, впрочем, пятнадцатиминутной церемонии целования батюшкиных рук и заверений, что «непременно будем ходить!» Имелось в виду — в церковь.
— Веры не больше, чем у блохи! — проворчал отец Егорий. — Он здесь?
— Здесь. Но лучше вам выждать полчасика. Когда станет еще оживленнее.
— Они и так уже нагрузились порядочно! — буркнул отец Егорий.
Поскольку к напиткам и деликатесам Потмаков был равнодушен, Ласковин рассказал ему о «культурном возрождении нации».
— Что-то я слыхал, — пробормотал Игорь Саввич. — Ну да, именно такая формулировка — «национальное возрождение», кстати, неплохое слыхал… но точно — не о нашем!
Ласковин пожал плечами.
— Удачный лозунг, — заметил он. — И верный, хоть и затасканный. Но вот трактовка… — Он улыбнулся. — «Китайский слон — самый большой слон в мире!»
— Пойдем, — сказал отец Егорий. — А то провороним!
Но Пашеров даже не сдвинулся с места. И с прежним энтузиазмом обрабатывал тех же собеседников.
Ласковин разместил отца Егория под «сенью» колонны, увитой золотым виноградом. Он очень надеялся, что черный «монумент» иеромонаха будет не так заметен за этим прикрытием. Сам он прятаться не стал: полагал себя не столь выделяющимся.
Пока отец Егорий изучал «подозреваемого», Ласковин, шутки ради, прикидывал, сумеет ли он при необходимости «положить» господина депутата. Выходило пятьдесят на пятьдесят. Пройти между чиновниками (пустяк!), двинуть их щитами по сторонам «объекта» (дядьки массивные, но рыхлые, куда толкнешь, туда и полетят), блокировав на пару секунд телохранителей, дальше — полновесная серия, и, учитывая конституцию Пашерова, реанимация ему уже не понадобится. Хотя иные с виду куда более живучи, чем на самом деле. Могло, впрочем, оказаться, что охранники классом повыше Ласковина, «просчитают» его еще на подходе и сомнут массой. Определенно можно было сказать только одно: не зная планировки дворца, без отработанного пути отхода пройти через здешнюю охрану — из области фантазий. Даже в окно. Даже с драгоценным заложником вроде господина Гружина (который, кстати?) — безнадега. Так что «вариант камикадзе». А на это Андрей не пойдет: живой лев лучше мертвой собаки.