Осень выразила своё безмерное удивление лишь глазами, но приняла протянутую руку, понадеявшись, что Зима не почувствует, как ей на самом деле больно: от холода, равнодушия, немногословного безразличия — всего того, что несла в себе девушка с ледяными глазами.
— Шарф не забудь, — вскользь напомнила Зима, удивляясь тому, насколько Осень иногда могла быть рассеянной.
— Да ну его, — отмахнулась Осень, стараясь скрыть свои чувства за внешней беспечностью, и шарф осыпался пеплом от сгоревших листьев.
— Кто-то жёг осенние костры?
— Да, нашлись желающие, — она улыбнулась широко и открыто, тщательно пряча то, что творится в душе.
Странная пара вышла из кафе и, как только за ними закрылась дверь, сидящие внутри люди ощутили странную печаль, лёгкую грусть, сырость дождя, но в тоже время чувство опьянения чудесами, неясную свободу, смутное облегчение, будто что-то, им неподвластное, подчас терзающее души, прошло мимо, оставив лишь неясный след.
***
— Зима? — Осень чуть сжала холодную ладонь, втайне желая согреть хоть чуть-чуть существо, которое в обход всякой логики стало ей если и не самым близким другом, то кем-то важным, кто просто должен быть в её жизни. Навсегда.
— М-м-м? — Зима посмотрела в серую пустоту своими ясными безоблачными синими глазами. Такой цвет можно увидеть лишь на другом небе во времена суровых морозов, когда солнце, пусть и светит бездушно ярко, слепит глаза, отражаясь от снега, но не дарит тепла, лишь дразня бездушным светом.
— Ты знаешь....Я каждый год тебя об этом прошу.
Вновь начал моросить лёгкий дождик. Осень опустила вниз глаза, теряя краски, свет, тепло, — Зима всё крепче сжимала её ладонь.
— Я не хочу.
— Пожалуйста... — а дождь всё сильнее и сильнее, шумит, заглушая прочие звуки, прячет всё вокруг за пеленой мелких брызг.
— Зачем мне всё это? — Зима остановилась и повернулась к своей подруге, что даже не удосужилась застегнуть плащ, да и без шарфа — замёрзнет ведь, становясь совсем беззащитной.
— Прошу, мне важно, чтобы она знала — я помню о ней каждый миг, каждую секунду, читаю жадно каждую строчку...
Ветер, повинуясь её взгляду, закружил палую листву, вихрем прошёлся по площади, разметал и разорвал, измял хрупкие листья, смешал с дождём и тихо завыл, уносясь ввысь.
— Меня просто трясёт от невозможности ответить ей.
Осень действительно дрожала, а потому Зима сделала то, чего раньше себе не позволяла — нежно притянула к себе, обняв за плечи:
— Ты даже сейчас о ней думаешь? — Осень сейчас до боли напоминала ей обычную девушку, будто она — одна из тех беспомощных, разочаровавшихся, что плачет на морозе, не думая о себе, а лишь помня о ком-то далёком. Те же мысли, те же глупые привязанности, что приносят одни лишь страдания.