— Ты сводишь меня с ума, Лауша! Сводишь меня с ума!
Она заворожено смотрела, как семя с каждым толчком дугой выплескивается из него, а он гортанно стонал, зарываясь носом в волосы Люсии, продолжая вбиваться в её сжатую ладонь до тех пор, пока последние капли не покинули его.
Гаррет убрал её руку, когда полностью иссушился. Пытаясь восстановить дыхание, он прислонился к её лбу своим.
— По этой причине я не переставал добиваться тебя. Я знал, что близость с тобой будет невероятной. Ты подарила мне потрясающий оргазм, девушка. Скажи, что я сделал то же самое для тебя.
Она прошептала:
— Ты знаешь, что да.
Он усмехнулся.
— О да, просто чтобы услышать это, приходится вытаскивать из тебя слова. Наслаждение с каждым разом между нами будет ещё острее.
Она отступила, качая головой.
— Мы больше никогда не станем делать этого, то, что произошло, — ошибка.
— Потому что я — ликан? Мы не так плохи, Лауша.
— Все это не закончится добром между нашими фракциями. Валькирии готовы развязать войну.
Анника уже разработала план штурма замка Кайнвейн, чтобы освободить Эмму. На рассвете они должны были выступать.
Он сурово рассмеялся.
— Повторяю, между валькириями и ликанами не будет никакой войны, не будет, пока я — король.
— Вот именно, МакРив, ты — не король.
Она успела заметить вспышку надежды в его глазах, прежде чем он обуздал эмоции. Ранее она задавалась вопросом, как подействует на Гаррета известие о возвращении Лаклейна. Обрадуется ли он тому, что брат восстал из мертвых? Или разозлится из-за того, что будет разжалован до принца?
Теперь убедилась — Гаррет МакРив любил брата. Ликаны были известны своей преданностью, так же как и своей жестокостью.
— Я король или мой брат, — войны в любом случае не будет.
— МакРив, валькирии вернут Эмму обратно, и, если Лаклейн пойдет за ней… он потеряет свою жизнь. Тогда как едва успел обрести её снова.
Вчера группа валькирий отправилась в замок Кайнвейн в Шотландии спасать Эмму, но вернулась с пустыми руками.
Сегодня Эмма сбежала самостоятельно. Она телепортировалась в Вал Холл, нашла путь домой, наконец-то научившись перемещаться.
И сейчас, лежа в своей изящной кровати принцессы… умирала. Что-то напало на нее, что-то с когтями.
Люсия сидела на краю постели, печально глядя сквозь слёзы на распростертую Эмму. Она качала племянницу на руках, когда та была малышкой, и наблюдала за её превращением в женщину. Кожа девушки была бледной, как полотно, тело — истощенным и покрытым синяками. Вдоль всего бока тянулись длинные глубокие раны, словно располосованные каким-то животным. Рваная плоть вокруг них воспалилась от инфекции.