— А если нет? — вновь влез в разговор неугомонный Бон (чтоб мой кошелек наполнялся хотя бы в половину так же быстро, как мелькал его язык!). — Если Лесничего вдруг не станет?
— Не могу вам сказать, юноша, я и сам до сих пор многого не понимаю, — развел руками Лейпольдт. — У меня сложилось такое ощущение, что Лесничий был всегда. Но только вот в чем штука: раз став им, человек не может покинуть Дубравы до тех пор, пока кто-то другой добровольно не захочет его заменить.
Теперь уже не выдержал я:
— Что значит «не может»?
— Именно то, что я сказал, — кивнул наш хозяин, словно объясняя обыденные вещи, и с извиняющейся улыбкой развел руками: — О подобном даже думать не получается.
— И что, любой, вот скажем, я, может стать Лесничим? — подняла брови Глори.
— Это навряд ли. Лесничихой — уж куда ни шло.
Конечно, это опять был Бон.
— Все не так уж просто, моя милая, — успокаивающе погладил девушку по плечу отец. — Лесничим… — тут он засмеялся и добавил, — или Лесничихой, может стать только человек, наделенный магическими способностями. Хотя бы крошечной искоркой таланта. Само присутствие этого человека здесь раздует эту искорку до невиданной величины, и чем дальше — тем больше.
— Значит эта самая Элейн…
— Совершенно верно, прежний хозяин Дубрав был не только прекрасной женщиной, но и самым сильным магом из всех, о которых я слышал. Я-то сам считал себя довольно сносным практиком, не Магистром, конечно, но все-таки, а тут… Сударь, впервые попавший в Дубравы совсем зеленым учеником и живущий здесь четырнадцать лет, сейчас превосходит меня раз в десять, а Элейн его — примерно во столько же!
После того, как мы переварили все сказанное, я рискнул предположить:
— Так значит, эта великая магесса предложила вам помощь в расчете на то, что вы ее смените на этом… хм, посту?
Наш рассказчик немного замялся:
— Ну, скажем так, не совсем…
— Не совсем?
— Поверьте, это не столь уж важно… Одним словом, однажды Элейн исчезла неизвестно куда, а я стал Френгисом, Верховным Лесничим Спящих Дубрав. И нисколько об этом не жалею. Разве что Гройдейл… хотя я и постарался решить эту проблему…
Ясно было, что экс-король что-то не договаривает, что еще больше подстегивало наше любопытство.
— А что, папа, Френгис — это тоже часть титула Лесничего?
— Нет, милая, это мое детское прозвище, — улыбнулся Лейпольдт (как мне показалось — с некоторым облегчением, поскольку явно ожидал другого вопроса). — Ты, конечно, знаешь, что Лейпольдт — родовое имя правителей Гройдейла. Мне оно никогда не нравилось, как, впрочем, и твоей бабушке, урожденной принцессе Райвэллской, поэтому она в неофициальной обстановке называла меня «Френгис» — «Любопытный»…