— З-здравствуйте, мадам, — выпалил Бон, вскакивая и роняя свой стул.
Элейн притворно надула губки:
— Фи, неужели я выгляжу такой старухой? Годков мне, может быть, и побольше твоего, но это ведь для всех остальных секрет, не так ли, солнце? — и она заговорщитски подмигнула парню, приложив изящный пальчик к губам.
— Разумеется.
— Вот это другой разговор, — магесса изящно спрыгнула с колен экс-короля и, подойдя к Бону, чмокнула его в щеку.
— Как меня зовут, ты, конечно, уже знаешь. А ты кто?
— Бон… — пробормотал тот, все еще не совсем придя в себя.
— И все?
— Да, то есть, нет, я хотел сказать — всегда к вашим услугам, ма… Элейн.
— Умница! — и магесса подставила парню щеку. — Значит, будем друзьями?
— Конечно, всегда рад.
— Ну и чудненько!
Не успела Элейн вновь уютно устроиться на коленях Лесничего, как в столовую с важным видом заправского официанта вошел Сударь. Впереди него на уровне груди медленно и так же важно левитировали два больших подноса, уставленные всякой всячиной.
— Браво, Сударь, вы как всегда — выше всяких похвал! — захлопала в ладоши магесса, а потом щелчком пальцев поставила оба подноса перед собой на стол.
— Рад служить вам, Хозяйка.
— Узнаю своего старого товарища! Все такие же милые, хотя и старомодные, манеры.
— Я могу еще чем-нибудь?..
— Нет пока, спасибо. Я только-только начала знакомиться с друзьями Френги… Зато я притащила ящик вашего любимого тилианского рубинового, урожая Великого Года, так что как-нибудь вечерком обязательно посидим вдвоем и вдоволь наболтаемся.
— С вашего позволения, — и Сударь вновь бесшумно, как призрак, вышел, плотно закрыв за собой дверь.
— Отлично! — провозгласила Элейн, потирая руки. — Я надеюсь, присутствующие меня простят, поскольку я намерена продолжать церемонию знакомства параллельно знакомству с этим изобилием. Нет возражений? Вот и ладушки!
С этими словами она впилась зубами в фазанью ножку.
Пытаясь переварить все происходящее, я машинально налил себе и Глори вина; заметив это, магесса одобрительно кивнула, не прекращая жевать:
— Прекрасно, а то я терпеть не могу ужинать в одиночестве… Френги, ты ведешь себя крайне некрасиво, совсем не как хозяин. Я понимаю, что ты рад меня видеть, и все такое, но это же не повод быть таким негостеприимным.
— Да, прошу меня простить, не стесняйтесь, пожалуйста, — растерянно пробормотал Лейпольдт, одной рукой подвигая ко мне блюдо с ломтиками ананаса, а другой — бутылку ликера к Римбольду.
Бон, который уже окончательно освоился, не выдержал и громко фыркнул.
— Что такое, милый? — подняла брови Элейн.