Неизвестно почему, юноша решил, что сопровождать «неподражаемо прекрасную девицу, от чьего сладостного дыхания распускаются нежнейшей красоты цветы, чей смех подобен переливам серебряных молоточков дождя на радуге, чьи глаза вечно будут сниться единожды увидевшему их» и так далее, могут лишь «прославленнейшие и известнейшие рыцари, отрицающие сие и не раскрывающие истинных имен лишь из скромности, либо повинуясь высокому рыцарскому обету». Посему нас с Боном нижайше просили упоминать о «недостойном рыцаре Лохолесья» в беседах со всеми великими рыцарями и государями, а особенно — с сэром Бланшмурмуром Гневным, сэром Мебойном Дивная Ступня, сэром Трамтристом Изольдссоном, сэром Бедулотом Болотным и сэром Амрой Аквилон-Киммерийским, поскольку господа эти — цвет рыцарства, образцы добродетели, перлы кротости, экспонаты доблести и светочи куртуазности, без присутствия которых мир давно бы уже погряз в скверне! Мы, разумеется, согласились, причем Бон, от души развлекаясь, хотел уже закатить ответную речь, столь же пышную и глупую, но после первых сорока слов Изверг укусил за хвост Забияку, тот шарахнулся в сторону и угодил в довольно густые заросли крапивы.
Ума не приложу, что случилось с моим приятелем?..
Прослезившийся даже от начала речи, сэр Шон рассыпался в благодарностях, выхватил свой меч, едва не снеся голову ближайшему из арбалетчиков, и принялся выписывать им в воздухе вензеля — «традиционный рыцарский салют». Опасаясь, как бы он и вправду кого не поранил, я поспешил заговорить:
— Ваше имя, сэр Шон, кажется мне знакомым. Скажите, Вайнил Ки Дотт случайно…
— Это мой родной дядя, сэр Сэд! — восторженно взвизгнул юноша. — Ах, я так счастлив, что столь доблестный муж, как вы, слышал о моем родственнике! А может, вы и знакомы с ним?
— Увы, нет, — помотал головой я, старательно скрывая улыбку. О Вайниле я узнал все от того же Гансена. Как я понял, предок Ки Доттов, весьма богатый и известный сочинитель чудовищно длинных, запутанных и слезливых рыцарских романов в стихах, несколько столетий назад рехнулся на почве измены пятой супруги подряд. Несчастный лирик решил, что лучше ему стать затворником среди зверей лесных, чем жить в мире, наполненном ложью и развратом. Сопровождаемый тремя сыновьями и небольшим штатом наиболее преданных слуг, он отправился прямиком в Лохолесье. Здесь Ки Дотт построил небольшой замок на юго-восточной опушке леса, где вскоре и скончался, завещав сыновьям под страхом отчего проклятия и лишения наследства не покидать «сей чудный и живописный уголок» и брать аналогичную клятву со своих наследников.