Не стоит забывать, что По был южанином. Он был вирджинцем если не по рождению, то по склонностям. Ему не нравилась культура Новой Англии в целом и бостонская в частности; он одинаково презирал трансцендентализм и аболиционизм. По духу, если не по обстоятельствам жизни, По был настоящим южным джентльменом. Об этом говорят старомодная цветистость и мелодическая насыщенность его прозы. «Пора, — однажды написал По, — литературному Югу позаботиться о собственных интересах». Таким образом, в Бостоне он оказался в логове врагов.
И он ответил на оскорбление, гордо заявив, что посмеялся над бостонцами. В «Бродвей джорнал» По написал: «Мы любим Бостон. Мы родились там — и вряд ли стоит говорить о том, что в глубине души мы стыдимся этого… у бостонцев нет души». К тому же он посыпал соль на рану, или же подлил масла в огонь, добавив, что «вряд ли можно было предположить, будто мы дадим себе труд сочинить для бостонцев нечто оригинальное… хватит им и того, что они получили». Это было по меньшей мере невежливо.
Корнелия Уолтер решила атаковать снова, заявив: «Стоит признать, что он утер нос менеджерам-янки, поскольку опустошил не только их карманы, но и залу». Общее впечатление мисс Уолтер и остальных сводилось к тому, что По — человек ненадежный и невоспитанный. И несерьезный. Шарлатан и пьяница.
В этом же неудачном для него месяце По взял на себя заботу о «Бродвей джорнал». Предприняв ряд переговоров и интриг, он выкупил доли своих бывших партнеров. «В результате бесконечных маневров, почти непостижимо для себя самого, — писал По, — я преуспел, последовательно избавляясь от моих партнеров».
Он собрал средства, используя друзей, и даже напечатал рекламу в «Джорнал», объявив «Редкую возможность» инвестиции в свое предприятие. Он просил денег, он брал деньги в долг, он обещал денег. И двадцать пятого октября 1845 года имя По было напечатано в журнале как имя «редактора и владельца». «Я все должен делать сам, — писал он, — редактировать, — тиражировать — и выполнять еще множество необходимых дел».
Один из прежних партнеров, Чарльз Фредерик Бриггс, был счастлив оставить журнал. По мешал ему, к тому же Бриггс называл По «ничтожеством», «пьяницей», «самым большим эгоистом на свете». Вдобавок Бриггс не делал тайны из того, что По цитировал немцев, не зная ни слова по-немецки. Не исключено, что это было правдой. К тому же Бриггс был убежден, что По из мести распускает о нем сплетни в Нью-Йорке: «Я не могу понять смысла той изощренной мерзости, какую по отношению ко мне совершил По».