В тот же вечер они отправились, как вспоминал Сартейн, на прогулку к водопроводной станции на Скулкил-ривер и по глупости поднялись по лестнице к резервуару. Тогда-то По и признался в видениях, или галлюцинациях, преследовавших его в Филадельфийской тюрьме. В частности, он видел искалеченную Марию Клемм. Его стали «бить судороги», и Сартейну пришлось прийти ему на помощь и поддерживать его во время крутого спуска.
Несколько ночей По оставался у своего покровителя, после чего настолько оправился, что смог покинуть его дом, полагаясь только на свои силы. Вернувшись, он признался, что его недавние видения были «результатом его собственного растревоженного воображения». Вероятно, Сартейн и сам пришел к такому же выводу. Несколько дней спустя По написал письмо Марии Клемм, жалуясь на то, что «сильно болел»: «У меня была либо холера, либо какие-то иные, но столь же жестокие спазмы». Он попросил ее выехать к нему незамедлительно, как только она получит письмо, мрачно предупреждая, что «только смерть может нас разлучить, и не надо разубеждать меня сейчас; я должен умереть». Письмо он отправил Саре Энн Льюис в Бруклин, однако миссис Льюис поступила мудро, не передав его Марии Клемм, хотя Мария Клемм тем временем весьма сокрушалась и беспокоилась о бедном Эдди.
По все еще болел и не имел денег. Когда он зашел к знакомому журналисту Джорджу Липпарду в Филадельфии, на нем был один ботинок. У него совсем не осталось денег, и он голодал. По сказал, что у него нет друзей, предусмотрительно забыв о Сартейне. Липпард быстро собрал некоторую сумму у симпатизировавших По местных издателей, и По наконец-то смог выехать в Ричмонд.
На вокзале он нашел свой саквояж, однако, к его неудовольствию, открытым и без лекций. Непонятно, что за вор мог заинтересоваться учеными изысканиями По касательно состояния американской поэзии.
Направлялся По в Ричмонд, однако прибыл он туда намного позднее, чем намечал. Приключение в Филадельфии стало для него кошмарным мучением, вызванным, как он говорил, «mania-a-potu», или тягой к спиртному. Это был первый знак того, что По отлично понимал природу своего состояния. Последовательность событий в Филадельфии не совсем ясна, не стоит доверять полностью позднейшим воспоминаниям Сартейна и Липпарда. В рассказах По всегда есть место для мифотворчества. Несомненно одно, По был в критическом состоянии. Липпард впоследствии вспоминал, что, когда По уезжал из Филадельфии, «в его голосе, лице и поведении было Нечто, говорившее о том, что его беспокойная и странная жизнь подходит к концу». Легко судить задним числом.