Разведчики украдкой поглядывали на командира. Пролеткин не удержался, спросил:
— Вы знали ее, товарищ лейтенант?
— Кажется, знал.
И рассказал Василий ребятам о своей московской встрече.
— Хорошо бы, товарищ лейтенант, узнать, какая дивизия казнила Таню, — сказал Коноплев. — Может быть, встретится.
— Верно говоришь, — согласился Василий. В тот же день, обсуждая с капитаном Люленковым предстоящее задание, Ромашкин попросил:
— Помогите узнать, из какой дивизии фашисты, которые замучили партизанку Таню.
— Зачем тебе?
Ромашкин рассказал.
Люленков при нем попытался дозвониться до штаба армии.
— В разведотделе меня знают, — говорил он Ромашкину и тут же кричал в трубку: — «Заноза», дай «Весну»!.. В разведотделе должны иметь точные сведения, — продолжал Люленков тихо и опять вдруг переходил на крик:
— «Весна»? Дай, милый, «Рощу». — И снова Ромашкину:
— По такому поводу самого начальника разведки армии побеспокоим… «Роща»?! Двадцать седьмого, пожалуйста… Товарищ двадцать седьмой, сегодня в газете про партизанку Таню читали?.. Да нет, комиссара я подменять не собираюсь. Нас интересует, чьих это рук дело, какой дивизии?.. Сто девяносто седьмая, триста тридцать второй полк, командир — подполковник Рюдерер. Есть! И фотографии казни имеются? А нельзя ли прислать нам копии? У нас один товарищ был знаком с Таней… Благодарю вас. До свидания.
Люленков положил трубку, сказал Ромашкину:
— Взят в плен унтер-офицер. У него нашли фотографии казни. Тебе пришлют копии.
— Спасибо, товарищ капитан, — поблагодарил Василий. — Только бы встала против нас эта сто девяносто седьмая!..
Василий действительно получил пакет с фотографиями, были они очень тусклыми. На одной из карточек Таня — в ватных брюках, без шапки — стояла под виселицей. На груди фанерка с надписью: «Зажигатель домов». Но как ни вглядывался Василий в ее лицо, не мог найти сходства с московской знакомой. Эта подстрижена под мальчика, а у той были длинные волосы, выбивались из-под шапки. «Могла, впрочем, остричься перед уходом в тыл, — соображал Ромашкин, — где там возиться с волосами». Варежек на руках Тани не было. «Ах, да, их забрал повар с офицерской кухни…»
Мучители обступили Таню плотной толпой. А она стояла перед ними с высокой поднятой головой.
«Ну, гады, только бы попался кто из вас!» — скрипнул зубами Василий.
Ранним апрельским утром, едва рассвело, разведчики заметили в расположении немцев флаги с черной свастикой. Прикрепленные к длинным мачтам, они плавно развевались по ветру на высотах за неприятельскими траншеями.
Ромашкин вместе с Коноплевым и Голощаповым всю ночь провели на переднем крае — примеривались, где сподручнее брать «языка». Ночь была сырая, земляные стены полкового НП, куда они зашли перед рассветом, неприятно осклизли. На полу кисла солома, втоптанная в липкую грязь.