— Чудак… Какой же вы, честное слово, чудак!
Раздался тихий смех. Это смеялась Нина, глядя на забавного старика в дамском халате и ботинках.
Феликс Орестович повернулся и увидел Нину. В лице его появилось что-то просящее и вместе с тем вызывающее.
— Здравствуйте, — кивнула Нина.
Старик не ответил и вышел, прижимая, к себе переплетенные конспекты.
— Что это с ним? Действительно чудак.
Филипп и сам не знал, что с Новером.
А Левка нервничал.
— Хватит! С меня достаточно! С пляжа смотались, принесли тебе расчеты. В институте перед экзаменами хаживали в ресторан. И ничего! Перед зачетами безбожно списывали друг у друга. А теперь? Или ты стал схимником?! Какой пинок судьбы!
Похоже, Левка возмущался всерьез. Надо его успокоить. Что-то ответить.
— Понимаешь… В институте многое абстрактно. Ну, как бы вне событий. А когда я своими руками пощупал этот ПОА, когда я увидел конкретный предмет, от которого зависит жизнь неизвестных мне людей… Понимаешь, их жизнь в какой-то степени зависит от меня.
— Ну, ну! Посмотрим, чем завершится это подвижничество, — Левка скептически поморщился. — Пойдем, Нина, а то и вправду суббота захлебнется.
— Может, останемся? Попьем кофе?
Этого Левка не ожидал. Левка глянул на Нину.
— Что за кретинизм?! Я предлагаю готовые расчеты! — Терпенье у Левки кончилось. — Вы как хотите, а я пошел!
Нина молчала.
— Адью!
Левка рванул со стола рюкзак и вышел. Нужно было вернуть его. Филипп не двигался. В раскрытые двери из коридора и с лестничной площадки потянуло чем-то теплым и кисловатым. Запах давно обжитого дома. Филипп опомнился. Но Левкиных шагов уже не было слышно…
Он запер наружную дверь и прошел на кухню. На дне кофейника засох какой-то темный порошок. Кофейником не пользовались больше месяца. Филипп сполоснул его, наполнил водой и поставил на газ. «Хохма, если у Новера нет кофе».
Убавив огонь, Филипп постучался к соседу. Феликс Орестович сидел в углу огромного мягкого дивана, закутавшись в плюшевый халат. Филипп попросил кофе. Старик скосил глаза.
— Вам нужно кофе для… нее?
Филипп промолчал.
— В углу шкафчика. А молоко в кастрюльке эмалированной. Оно кипяченое… Взобралась в кресло с ногами…
Ах, вот как? Старик обиделся за свое поруганное кресло. Нет, чепуха, конечно. Впрочем, некогда. Потом, потом…
Нина сидела в прежней позе. Босоножки в красных уздечках стояли подле гнутых лапок кресла.
— Левка всегда такой горячий, — сказал Филипп.
— Ничего, он успокоится, — ответила Нина.
Филипп передвинул книги, хотя в этом не было нужды.
— С чего же мы начнем?
— С кофе. Во-первых, поставьте кофе. И покрепче.