Филипп не заметил, как очутился у кабинета Терновского.
— Войдите! А-а-а… Филипп Матвеевич!
На столе Терновского лежал ворох длинных белых бумажек — сдаточных. Он подписывал их. Одну за другой.
Филипп сел.
— Самостоятельный ты человек, я вижу, — с непонятной интонацией сказал Терновский.
— Да вот, стараюсь.
Филипп почувствовал себя взрослым, сильным мужчиной. Он знал, чего хочет. Нетерпеливо хрустнула во внутреннем кармане тетрадка с расчетами. Терновский продолжал подписывать. Из приглушенного репродуктора слышалась музыка.
— Ты женат, Филипп Матвеевич?
— ?
— Что ж ты молчишь? У меня в твои годы мальчишка рос. Ленька.
— А у меня в мои годы девочка растет. Трехлетняя. Лариска.
— Ну! А в документах ты холостой.
— Тогда чего же спрашивать?
Терновский посмотрел на Филиппа.
— И откуда это у вас, у теперешней молодежи?! Волю почувствовали. Раньше вам пикнуть не давали.
— А вам?
— Что — нам?
— Вам давали пикнуть?
— А мне и не надо было… Как у тебя со здоровьем? Спортсмен небось. Решил я тебя перебросить на испытание радиометрических станций. Будешь летать, получать летные, вспоминать старика Терновского. Сходи найди Рябчикова. Он специалист по этим вопросам. Ознакомься.
— А как же ПОА?
— Какое ПОА? А-а-а… Да бог с ним. Действительно, я маху дал. В такое спорное дело втянул свежего человека. Ну, давай, давай. Гуляй!
Терновский перебирал сдаточные, как опытный кассир перебирает пачку бумажных денег. Между толстыми пальцами белым пунктиром мелькали листки.
— Я спрашиваю, как же ПОА?
Терновский поднял глаза. В них светилось искреннее недоумение..
— ПОА примет Кудинов. Ну, гуляй, гуляй.
— Я не хочу гулять! — прервал Филипп Терновского. — Послушайте, Виктор Алексеевич. Вот расчеты. Я все подсчитал! Есть участки с уровнем в триста миллирентген.
Филипп вытащил тетрадь и шагнул к столу Терновского.
— Что это?
— Мои расчеты биологической защиты.
— Любопытно. Ты оставь их. Я ознакомлюсь. А мне служебную напиши. На всякий случай, мало ли?! Все подробно. И машинистке отдай, пусть простукает…
Филипп сложил тетрадь и сунул обратно в карман.
— Я все объясню директору!
Можно было подумать, что Терновский сейчас выстрелит из своей «двустволки»: в его светлых глазах-кругляшах сузились зрачки.
— Хорошо, подчиненный. Ты не знаешь, что к директору с таким вопросом непосредственно…
— А я обращусь!
— А я запрещаю!
«Плевать мне на твое запрещение, сволочь», — подумал Филипп. Он, не скрывая ненависти, посмотрел на Терновского.
Терновский подошел вплотную к Филиппу. Он был ниже ростом, и перед глазами Филиппа сверкал полированный шар его черепа.