Между ними возникла стена отчуждения. Кира ощупывала глазами лицо Нины. Она испугалась этой стены. Как маленькая и неопытная девочка.
— Досадно. Вы застали меня врасплох… Что ж, придется вам расплачиваться за шампанское и кофе-гляссе, — сухо сказала Нина. — Кстати, вон официантка…
Кира повернулась в сторону кивка. Но шум отодвигаемого стула привлек ее внимание. Она увидела, как Нина быстро выходит из зала. Кира растерянно оглянулась. Кажется, никто не обратил на них внимания… Только, пожалуй, тощий блондин, что сидел у края стойки и брезгливо тянул коктейль. Блондин, не меняя выражения лица, отвел взгляд от бокала и окинул им Киру. Не меняя выражения лица…
1
— Здравствуйте, — проговорил Филипп.
— Мы с завода, — пояснил Левка.
— Нам необходимо пройти, — добавил Стас.
Вахтер дочитал заметку. Сложил газету и поднял голову.
— За красивые глаза, что ли?!
Предъявили документы. Сверив фамилии с заявками, вахтер соизволил пропустить.
…Небольшой коридорчик освещался лампочкой в железном наморднике. Если лампочка перегорит, без автогена не обойтись. На школьной доске — объявления. Первый листочек синей тушью: «Вечер поэзии! Билеты у Елизаровой. Полтинник с носа!» На втором листе красным карандашом, каллиграфически: «Тов. Блохин! Верните ЛАТР в пятый отдел. Стыдно!», чуть ниже приписка простым карандашом: «А Васька слушает да ест!», еще ниже авторучкой: «А ЛАТР давно сожгли». Цветной диалог продолжался до конца листа и заканчивался карандашом марки «5М»: «Отстаньте! Блохин…» Папиросные листочки приказов. Объявления, объявления…
С лестницы спускается Онегин. Как уговорились.
— Привет! Привет!
— Лампочки в намордниках. Крохоборы! — проговорил Стас, чтобы установить дружеский тон.
— Умыкают, — пояснил Онегин. — Перегорит, пиши заявку… Легче увести. Завхозу надоело, поставил намордники.
Нельзя сказать, что Онегин был болтлив. Но дружеский тон взят. Они шли по длинным переходам. На бетонных стенах паутиной переплетались провода, кабели, тросы. Как в тоннеле метро. Им встречались люди в синих халатах и комбинезонах… Вот еще один поворот. Еще поворот… Они остановились у дверей с латунной табличкой: «Ядерная». На кнопках листок: череп и кости. В дыре рта торчит трубка, а на концах берцовой кости — бутылка, трефовый туз и сердце. Судя по замыслу, женское…
Онегин позвонил. Дверь открыла женщина и ушла продолжать телефонный разговор. Они стояли на пороге лаборатории. Женщина глазами указала на стулья.
— …до свиданья. — Женщина положила трубку и повернулась к молодым людям.
— Это те, Мария Константиновна, — проговорил Онегин.