— Что? — Майор с изумлением посмотрел на меня. — Видели? Так почему же вы об этом ничего не говорили?
— Я только сейчас вспомнил. Это было в тот момент, когда мы в первый раз подъезжали к имению.
Я рассказал ему о человеке, стоявшем тогда на горе и наблюдавшем за нашей машиной.
— Да, возможно, это был он, — произнес майор после некоторого раздумья. — Значит, добавим еще к имеющимся у нас данным — блондин, среднего роста, одетый во все черное. Впрочем, последнее, конечно, очень условно. И разделим, так сказать, сферы деятельности. Вы, как и прежде, берете на себя имение, мы с Гофманом — все остальное. Вы в Герхардте абсолютно уверены?
— По-моему, он честный человек.
— Я тоже такого же мнения. Ну, желаю вам успеха.
Возвращаясь в имение и проезжая по липовой аллее, я внимательно осматривал горы и особенно то место, где увидел фигуру незнакомого человека. Но на этот раз в зелени сосен ничего не было заметно. Человек этот или уже исчез, или, наблюдая за нами, стал значительно осторожнее.
Во дворе имения я никого не встретил. Герхардт и Шмидт, по своему обыкновению, возились где-то в парке. Я прошел в свою комнату, бросил на столик планшет и, поднявшись по лестнице, направился в зал, как называли здесь длинную и узкую комнату, в которой находились картины.
Полуденные лучи солнца, пробиваясь сквозь неплотно задернутые светлые шторы, наполняли комнату рассеянным голубоватым светом. Я еще раз внимательно осмотрел каждую картину. Даже в этом оживляющем свете ни одна из них не могла заставить кого-либо остановиться около нее. Если это были копии, то копии посредственные, если оригинальные произведения, то не требовалось быть большим знатоком искусства, чтобы сказать, что большой ценности они не представляли.
На стене не хватало четырех картин. Зачем увез их с собой Ранк, если и они стоили не дороже тех, что остались висеть на стенах в этой комнате?
Я вернулся в кабинет и подошел к окну.
Передо мной за стриженой зеленью парка открывался великолепный вид на горы. Плотной зеленой чешуей склоны их покрывали лапчатые ветви сосен и елей. Где-то там, под ними, прятался человек, который один мог дать ответ на все загадки, происходившие под этой крышей, и, возможно, объяснить смерть Витлинга. И я верил, что ему от нас не уйти.
Можно было, конечно, взять несколько человек из комендантского взвода и прочесать лес. Но дало бы это что-нибудь?
Располагая сравнительно ничтожными силами, мы вспугнули бы этого человека, сделали бы его более осторожным.
Мысли мои были прерваны легким стуком в дверь. В дверях, как всегда нерешительно и осторожно, показался Шмидт.