Когда он взглянул на нее, она торопливо отвернулась, как будто боясь быть уличенной в дурном поступке.
— Теперь ты знаешь, почему я не считал тебя девственницей. Тебе от этого стало легче?
— Я думала, что ты подозреваешь меня в чем-то ужасном. А жить с парнем не преступление. Но я до сих пор не понимаю, почему ты рассердился?
— Не из-за того, что ты девственница, а из-за того, что я оказался таким недальновидным и понял правду слишком поздно. — Он взял ее за руку и стал гладить большим пальцем. — Прости меня, Мадлен. Я вел себя как свинья.
— Ну, зачем ты так? Меня никто не заставлял спать с тобой.
— Да, но я соблазнил девушку, которая не принимает случайных сексуальных связей. Хочешь верь, хочешь нет. Но у меня у самого были сомнения.
— Понимаю. Ты говорил, что не стал бы соблазнять меня, если бы знал правду…
Он засмеялся.
— Я сказал: «наверное»… Но я лишь человек из плоти и крови, а ты способна соблазнить самого архангела Гавриила. Никогда в жизни мне не доводилось испытывать такого острого влечения к женщине. Я хотел тебя безумно. — Он посмотрел в ее огромные серые глаза, обрамленные пушистыми ресницами. — Что теперь говорить! Ничего уже не изменишь.
— Но я не желаю ничего менять. Ты все еще хочешь меня?
— О да. Но ведь ты ждешь от меня обязательств?
Мадлен знала, что сейчас для нее главное — быть с ним, а остальное неважно. И она твердо заявила:
— Никаких обязательств. Я сожгла все мосты. Это было прекрасным ярким событием в моей жизни. Кроме того, ты сам сказал, что ничего уже нельзя изменить.
— Будешь ли ты удовлетворена всего лишь кольцом из рождественской хлопушки?
Пока ты будешь хотеть меня, подумала она, но не произнесла вслух. Вместо ответа просто подставила ему лицо для поцелуя.
Луи взял ее руку и провел ею по своей небритой щеке.
— Ты не боишься поцелуя с небритым мужчиной?
— Нет. Мой опыт, к сожалению, невелик. Но мне кажется, это очень сексуально. — Она провела пальцем по его подбородку.
— Если ты хочешь сексуальности, ты ее получишь. — Он пощекотал ее груди своим слегка колючим подбородком и принялся за соски.
Она тихо застонала. Луи приподнял голову.
— Тебе больно?
— Не останавливайся, — попросила она прерывающимся голосом. — Мне нравится.
Он победоносно улыбнулся и снова спрятал голову у нее на груди…
Прошло довольно много времени. Мадлен уютно устроилась в его объятиях и блаженствовала, купаясь в новых для нее ощущениях, стараясь не смотреть на вещи с точки зрения рассудка. Луи приподнялся, посмотрел ей в глаза и спросил:
— Наверное, ты проголодалась?
Она бросила взгляд на часы — половина двенадцатого. До этой минуты мысль о еде не приходила ей в голову. Но теперь ей показалось, что она может съесть и быка.