Пальцы и губы Дика были повсюду. Во рту у Мирабель пересохло, и уже совсем не помогали долгие упоительные поцелуи. Она то и дело кусала губы, чтобы не вскрикивать совсем уж громко. Напряжение росло, сладкие и одновременно тревожащие ощущения подступали к сердцу, к животу, к самым потаенным глубинам, не оставляя другого выхода, кроме как… кроме как наконец изогнуться в немыслимом изгибе, с немыслимо долгим стоном — и после этого обмякнуть, затихнуть, успокоенно вытянуться на сбитых, смятых, скомканных простынях…
— И от этого ты хотел отказаться…
— Вот как, ты еще можешь говорить? — удивился Дик.
Впрочем, сейчас и его голос срывался, был не вполне твердым, предательская хрипотца выдавала волнение и возбуждение.
— Могу.
— Нет, я не хотел отказаться, — открестился он.
— То-то же…
— Но раз ты еще можешь говорить, то…
— То что?
— Придется преподать тебе очередной урок.
— Урок?
— Надеюсь, после него у тебя уже не останется сил на мелкие уколы и вредные замечания…
— Эй, что еще ты задумал?
— Как насчет твоего шаткого, громоздкого, неустойчивого и жесткого кухонного стола? Я всегда мечтал заняться любовью на огромном дубовом кухонном столе.
— Есть что-нибудь, на что даже у тебя не найдется ответа?..
— Потом поищем. Поднимайся. Кухонный стол ждет нас.
— Нет, не пойду, не хочу — он же жесткий!
— Мы что-нибудь придумаем, — поклялся Дик, с трудом пряча усмешку.
В активе минувшей недели у Дика и Мирабель были безудержные ласки, поездка на лесное озеро, купание в котором запомнилось им обоим изрядным эротизмом, а также полет в Мадисон — там они семь часов играли в боулинг и три часа на бильярде.
Разумеется, они не успели вернуться домой до темноты. Пришлось заночевать в мотеле. Ночь они провели в беседах и других приятных занятиях, а на рассвете прилетели домой.
Дик все-таки вытащил Мирабель на посиделки в один из городских баров.
— Там так темно, что тебя никто и не узнает, — заверил он.
Мирабель предпочла перестраховаться, упаковавшись в грубые потрепанные джинсы, клетчатое шерстяное пончо и дырявую соломенную шляпу.
— В бар с таким чучелом не пустят, — развел руками Дик.
Мирабель задохнулась от возмущения:
— Что?!
— Боюсь, владелец бара потребует, чтобы я немедленно вернул тебя туда, где и подобрал — на ближайший огород, отпугивать ворон. Это чтобы ты не распугала остальных посетителей заведения, — пояснил Дик и еле успел увернуться от летящей в него подушки.
В баре Мирабель выпила несколько клубничных «Маргарит». Дик предположил, что добром это не кончится. Так и оказалось: Мирабель возжелала спеть в караоке. Поскольку желающих солировать в тот вечер в баре было немного, Мирабель охотно предоставили микрофон и право выбора песен.