– Будь мужчиной! – приказала мать.
– Как тебе не стыдно! – вторила Верка.
– Я знал, – зашептал Птичик. – Я чувствовал… Мне снилось, что он утонет!.. Как же я… Один… Я всегда знал, что останусь один!.. Папоч-ка-а-а!..
– И я знала! – отчеканила мать. – Надо быть полным идиотом, чтобы рисковать жизнью, когда у тебя маленькие дети! Идиот – он и есть идиот!
Словно отточенным тесаком боль ковырялась во внутренностях Птичика. Сквозь слезы, через физические и душевные муки, уставясь на мать горячечными глазами, он сквозь зубы произнес троекратно:
– Сука, сука, сука!!!
Мать, не желая слышать сына, отвернулась к окну, стараясь сосредоточиться и решить, как теперь жить без Нестора. «Может, Хабиба вызвать на постоянное место жительства? Мало ли у нас в стране гастарбайтеров!..» Позже она так и сделает.
Верка по-прежнему стояла посреди комнаты и удрученно качала головой:
– Значит, одежды для бейби-бона не будет!..
К сороковому дню смерти Нестора его друзья-олигархи вскладчину зафрахтовали огромную пятидесятиметровую люксовую яхту, перегнали ее к берегам Антигуа, а затем чартерным рейсом отправили на островное государство семью Нестора.
Таким образом решили почтить память известного в олигархических кругах российского архитектора.
Яхта всего за три часа достигла места крушения, где с ее борта были брошены в воды Атлантического океана поминальные венки с надписями «От детей», «От коллег», «От Союза архитекторов», «От друзей» и т.д.
На яхте также находились капитан «Пеперчино» Давиди и матрос Майки. Их пригласили как близких товарищей Нестора.
За поминальным столом Давиди произнес:
– Хороший был человек! Случайность правит миром!
Грустный Майки подтвердил слова капитана кивком.
Дальше пошли традиционные тосты. Говорили про смелость архитектора, про талант человека, еще про что-то, а потом кто-то из самых крутых сказал, как нынче принято, что покойный бы не хотел, чтобы на его поминках грустили чрезмерно, – и через пять минут траур сменился легким праздником.
Верка где-то отыскала караоке и запела оглушительно: «Вместе весело шагать по просторам, по простора-ам!»
Мать положила глаз на помощника капитана со смуглой кожей, как оказалось – индийца по национальности, и пыталась кадрить его. Индиец по-русски никак, а мать английского не разумела. Так офицер и не понял, чего от него хочет хмельная вдова, дергающая его за лацканы белоснежного кителя.
И только Птичик не желал веселиться. Он стоял, прислонившись к борту яхты и почти перевалившись через поручни, все всматривался в бирюзовые воды Атлантического океана, будто надеясь, что вот сейчас отец вынырнет с глубины на поверхность, широко улыбнется, а потом предложит, как обычно: «Давай я тебя обниму сынок, давай силы дам!»