– Потому что у него отец серб, а мать боснийка, вот его и тянет в разные стороны, – заявил Салех.
– Вы сами позвали меня сюда, чтобы я рассказал вашему другу об этом Табаковиче, – напомнил Аржан.
– Что значит «всей правды»? – уточнил Дронго, уже обращаясь к Халилу Иззету.
– Когда там шла война, боснийские сербы захватили эту территорию вместе с городами Сребреница и Жепа, – сообщил Халил Иззет, – а потом боснийцы отбили эти города и держались в них до лета девяносто пятого. Обе стороны устраивали засады, нападая и убивая мирных жителей. А все кончилось тем, что в Сребреницу вошли части генерала Младича и вырезали всех мужчин. Поголовно всех, от тринадцати и до семидесяти семи лет. Я не оправдываю действий отрядов Насера Орича, я просто говорю, что зверства были с обеих сторон.
– Как обычно бывает в любой гражданской войне, – задумчиво произнес Дронго.
– Что они говорят? – теперь уже возмутился Салех. – Мой брат воевал в составе отряда Насера Орича; это была не банда, а наши защитники. Они защищали мирное население от армии Сербской республики. И вы еще смеете называть их бандитами! Благодаря им у нас сегодня есть наше государство. – Салех путал сербские, русские, турецкие слова, и было заметно, как он волнуется.
– Давайте успокоимся, – предложил Дронго. – Вы лично знали Марко Табаковича?
– Нет. И никогда не слышал. Я в это время был на юге. А мой брат был в Жепе и все видел своими глазами. Да, там погибали сербы, но боснийцев убивали тысячами. И еще Сараево был в полной блокаде. Спросите Халила, он подтвердит; он был там в это время.
– Да, – кивнул Халил Иззет, – мы находились практически в полной блокаде.
– Я не говорил, что оправдываю действия солдат Крстича, – вставил Аржан, – я только вспомнил об убитой сестре Табаковича.
Они обернулись, увидев стоявшую у стена Лейлу Азизи, которая напряженно вслушивалась в их разговор.
– Не нужно тебе здесь стоять, – сказал Халил Иззет, – мы говорим о неприятных вещах, девочка. Тебе лучше уйти.
Она забрала две книги и отошла в сторону.
– Значит, Марко Табакович принимал участие в войне в отряде Крстича? – уточнил Дронго.
– Да, он был командиром батальона. Но в девяносто пятом все говорили, что его убили. Во всяком случае, о нем больше никто и никогда не слышал. Я не знал, что он переехал в Германию и стал издателем.
– Вы видели его здесь, на ярмарке?
– Не знаю. Может, и видел, но я его все равно не знаю, – пожал плечами Аржан.
– А я бы плюнул ему в лицо, если бы увидел, – гневно заявил Салех. – На нем столько крови невинных людей! Боевики Младича и Крстича убивали всех подряд, никого не щадили.