В беседе с корреспондентом «Франкфуртер алльгемайне» режиссер дал очень интересный ответ на вопрос: «Во всякой игре бывают победители и побежденные, а везение так же важно, как и тактическое мастерство. Относится ли это и к ситуации 1989-1990 годов? Действовали ли тогда те, кто делал мировую политику, в сущности, как игроки?» Блюменберг сказал тогда: «В определенном смысле им пришлось действовать как игрокам, поскольку события постоянно опережали их и ситуация все время менялась. Без сомнения, в большой степени присутствовало и везение. Даже если все это не было азартной игрой, элементу исторической случайности принадлежала решающая роль»[115].
До выпуска фильма на телевизионные экраны я не был лично знаком с Питером Устиновым и понятия не имел, что мне предстоит честь быть представленным им. На последовавшие многочисленные расспросы, как я расцениваю этот факт, я искренне отвечал, что созданный им образ во всех отношениях превосходит подлинник. Сказать это самому Устинову мне удалось лишь полгода спустя: 6 апреля 2001 года в помещении знаменитого «Театра Запада» в Берлине праздновалось 80-летие великого артиста[116]. На церемонии присутствовали видные политики (например, Ганс-Дитрих Геншер), а также деятели культуры Германии и соседних стран. Были приглашены из Москвы и мы с женой. Основательного разговора у нас с Устиновым не получилось: все заполонили какие-то дальние родственники юбиляра из России, а сам юбиляр выглядел очень уставшим. Похоже, что фильм «Игра со ставкой на Германию» был одним из последних, если не последним фильмом сэра Питера Устинова.
О падении стены 9 ноября можно говорить лишь в переносном смысле. Во-первых, система выдачи разрешений на выезд и на въезд формально просуществовала в ГДР еще некоторое время. Во-вторых, производимый с помощью тяжелой техники физический демонтаж стены закончился только два года спустя. К концу 1990 года были снесены 32,4 километра стены; оставшиеся 80 километров исчезли к концу 1991 года. Сохранившийся у станции городской железной дороги «Варшауэрштрассе» фрагмент с известными всему миру росписями не является, строго говоря, частью Берлинской стены; это ограждение расположенного здесь речного порта. Куски стены для создаваемых в городе мемориалов приходится долго разыскивать или воссоздавать заново.
Однако в центре города демонтаж стены происходил «ударными темпами». Бранденбургские ворота были открыты для движения пешеходов уже 22 декабря 1989 года – точно к Рождеству, как первоначально и планировалось. Акт был символическим: отныне и навсегда стену можно было считать только подлежащим сносу атипичным архитектурным сооружением. Гельмут Коль очень хотел придать церемонии открытия ворот как можно более пышный характер. Помпезность должна была компенсировать тот факт, что падение стены произошло в отсутствие канцлера. Коль пригласил на открытие ворот президента США и генерального секретаря ЦК КПСС: их приезд придал бы событию глобальное звучание. Однако Джордж Буш-старший не смог или не захотел посетить Берлин, и ориентировавшийся на него Горбачев также ответил отказом. Мы в посольстве считали это решение Горбачева ошибкой, поскольку было бы совсем не лишним подчеркнуть особое значение, придаваемое СССР судьбе ГДР. В итоге ворота были открыты в чисто немецкой режиссуре: Гельмут Коль и новый председатель Совета министров ГДР Ханс Модров, Вальтер Момпер и Эрхард Крак.