Объективно события 9 ноября сыграли роль «начала конца» ГДР. Они подорвали престиж государства как такового и продемонстрировали эффективность давления улицы на государственные органы. После них произошел перелом в настроениях демонстрантов. Бывший ранее главным лозунг «Народ – это мы», который допускал сохранение реформированной ГДР, все чаще стал заменяться лозунгом «Мы – единый народ», который подразумевал курс на объединение с ФРГ. Параллельно нарастало с каждым днем воздействие политиков и средств массовой информации ФРГ на общественное сознание ГДР. События развивались в самом неблагоприятном направлении, о чем заблаговременно предупреждало посольство. Темп развития был головокружительным. Однако было бы неверным считать, что сразу же после падения стены битва за ГДР была проиграна.
Среди оппозиционных организаций республики сильны были пацифистские настроения и тенденция к сохранению социальных достижений ГДР. Эти элементы протестного движения стремились сохранить самостоятельное существование ГДР на обозримую перспективу, предотвратив поспешное растворение республики в устоявшейся реальности ФРГ, входившей в НАТО.
Нарастающее обострение обстановки делало еще более настоятельным установление прямых деловых контактов с новым руководством блоковых партий и с конструктивно настроенными лидерами оппозиционных движений. Я провел серию встреч с этой группой политиков. 29 ноября и 20 декабря я нанес визиты новому председателю ХДС ГДР Лотару де Мезьеру, назначенному заместителем председателя Совета министров ГДР в правительстве Модрова; 7 декабря посетил недавно избранного руководителя НДПГ Гюнтера Хартмана; 13 декабря принял в посольстве располагавшего большим влиянием среди оппозиционеров представителя Евангелической церкви ГДР Манфреда Штольпе, политически близкого к восточногерманской СДП (он впоследствии возглавил земельную организацию социал-демократов земли Бранденбург и стал первым премьер-министром этой земли); 28 декабря состоялась моя беседа с главой Демократической крестьянской партии Гюнтером Малойдой, являвшимся председателем Народной палаты ГДР. Темой всех этих встреч была внутриполитическая обстановка в ФРГ и возможные меры по предотвращению ее дальнейшего обострения в условиях, когда способность государства поддерживать общественный порядок резко ослабла.
За разговором с Хартманом последовал неприятный для меня инцидент. В ходе обмена мнениями с ним я попытался вернуться к идее активизации роли НДПГ как силы, способной поддержать перевод дискуссии о национальном вопросе немцев в русло, обозначенное в правительственном заявлении Ханса Модрова («договорное сообщество германских государств»), которое я считал единственно правильным. Хартман не нашел ничего более остроумного, как без согласования со мной дать в печать эту часть беседы, носившей как всегда конфиденциальный характер. Газета НДПГ «Националь-цайтунг» поместила на следующий день под заголовком «Понтер Хартманн принял посланника посольства СССР» заметку, в которой, в частности, сообщалось: «И.Ф. Максимычев поздравил НДПГ с ее четкой позицией по отношению к конфедерационной идее, озвученной накануне председателем партии в телевизионной передаче «АК-2»