— Хочу тебе что-то показать. — Кэйко протянула мужу фотографию и два листа бумаги с текстом.
Доктор Итимура надел очки и придвинулся поближе к горящей лампе. С фотографии смотрело приятное лицо молодой женщины.
— Кто это? — Он озадаченно наморщил лоб. — Знакомая?
— Нет, просто хочу узнать твое мнение. Почитай, вот тут про нее написано. Тридцать пять лет, здоровая, замужем не была. Отец крестьянин, недавно умер. Говорят, и характер добрый. Мне кажется, Тэйсин-сан был бы счастлив с такой женой.
Доктор пробежал глазами листки, снова взглянул на портрет и неопределенно хмыкнул.
— Ну, как? — спросила Кэйко. — Что ты думаешь?
Муж бросил бумагу на стол и устало зевнул.
— Какая разница, что я думаю… А что думает Тэйсин-сан?
— Я ему еще не показывала, завтра собираюсь.
— А соо! — Доктор снова повернулся к окну.
— Аната… — в ласковом обращении жены прозвучала нотка досады, — ты хоть скажи что-нибудь.
— Какой смысл, Кэйко? Что бы я ни сказал, ты же в любом случае понесешь фотографию в храм.
— Может быть, но мне все равно нужно знать, что ты думаешь.
— Я думаю, что Тэйсин-сан получит от всего этого массу беспокойства. Думаю, что он сам лучше нас разберется со своей личной жизнью, а еще думаю, что хочу спать. — Доктор Итимура встал и вышел из комнаты.
— Аната! — надулась Кэйко. — Ничего эти мужчины не понимают!
Какая бы жара ни стояла, Сатико всегда выглядела свежей и беззаботной в своем светлом льняном платье и с минимумом косметики, но этим летом она чувствовала, что находится на пределе. После весеннего благотворительного бала платье от Сатико Кимуры стало предметом мечтаний самых богатых женщин Токио. Им требовались наряды к осеннему сезону, и каждая хотела, чтобы хозяйка модного дома занималась ею лично. Для Сатико выход на таких клиентов означал мощный рывок в карьере, и упускать свой шанс она, разумеется, не собиралась. Поэтому работать приходилось много, очень много. Дома у нее хватало сил лишь для того, чтобы лечь в постель, причем в одиночестве. В результате нервы расшатались настолько, что Сатико едва не начала снова грызть ногти. Красивые руки надо беречь, решила она и сняла телефонную трубку.
За воскресным завтраком с круассанами, который давно стал ритуалом, Мисако рассказала неприятный сон.
— Мне казалось, что в моей спальне Хидео, а потом я проснулась и услышала, как открывается входная дверь. Твой партнер снова появился или это уже другой?
— Скажем лучше, таинственный незнакомец, — усмехнулась Сатико. — Я и так достаточно нервничаю на работе, чтобы лишать себя еще и маленьких удовольствий.