Семья Итимура обитала в домике при небольшой частной лечебнице, основанной еще покойным отцом нынешнего доктора. Сам он выбрал специализацию гинеколога, и общая лечебница превратилась в женскую клинику и родильный дом. По иронии судьбы первая супруга доктора умерла от осложнений после вторых родов.
По окончании положенного срока траура мать господина Итимуры принялась подыскивать сыну новую жену, и на глаза ей попалась овдовевшая дочь священника, привлекательная и скромная. У молодой женщины уже был ребенок, но госпожа Итимура нуждалась прежде всего в матери для своих осиротевших внуков, и Кэйко показалась ей подходящей кандидатурой. Невестка должна быть трудолюбивой, а детство, проведенное в буддийском храме, — хорошая школа. Хлебнув достаточно горя с первой невесткой, мать доктора не желала больше связываться с испорченными городскими красотками. Когда пришло время, доктор Итимура, примерный сын, безропотно отправился на званый обед-смотрины и одобрил выбор. Все вышло как нельзя лучше. Ему досталась красивая жена, которая стала любящей матерью для его маленьких сыновей. Госпожа Итимура получила желанную невестку, хорошо воспитанную, покорную и трудолюбивую. Кэйко продолжала делать то, к чему привыкла с детства, но в куда более обеспеченной и благополучной семье. О таком счастье она и не мечтала. Мисако же приобрела нового отца, двух братьев, бабушку и дом в придачу, светлый и веселый, так не похожий на унылый темный храм. Жизнь стала спокойной и безоблачной, и странные видения Мисако, тревожившие мать, почти прекратились.
Кэйко, одетая в коричневый твидовый костюм, ждала дочь на той же платформе, где несколько часов назад встречала гостя. Нос с легкой горбинкой и скошенные вниз уголки глаз придавали ее лицу выражение некоторой надменности. Отцу следовало бы предупредить о необычной внешности дзэнского монаха, думала Кэйко, вспоминая о прошедшей встрече. Его гигантский рост заставил глазеть всех окружающих, а она сама едва дар речи не потеряла и не могла без оторопи смотреть на эти диковинные светлые глаза и продолговатую физиономию с заостренным подбородком.
Заметив Мисако, выходившую из вагона, Кэйко испытала второе потрясение за этот день. Смертельно бледная, с изможденным лицом, дочь выглядела совершенно больной. Однако прежде чем мать успела вымолвить хоть слово, Мисако кинулась к ней с вопросами:
— Как дедушка? Он при смерти?
— Что за чушь! — раздраженно воскликнула Кэйко. — Все в порядке с твоим дедом! Сегодня утром подметал ступеньки в храме, совсем как молодой. При смерти? С чего ты взяла? Разве я говорила, что он болен?