— И как сыграли? — поинтересовался Нечаев, отправляя в рот полоску аккуратно порезанного балыка.
— Ну, на билет до столицы я ему занял, — пожал плечами Злотников. — А там пусть дальше сам думает. У нас здесь не касса взаимопомощи.
— Силен, — усмехнулся Нечаев. — И много поднял?
— А вот что поднял, так это все мое, — укоризненно сказал катала. — Иваныч, ну для чего ты такие нескромные вопросы задаешь? Ты что, в налоговой полиции работать стал?
Увидев, что Нечаев присел к столу, ласково прикрикнул:
— Нет, Иваныч, так дело не пойдет! Сходи сначала косточки пропарь, в бассейне поплавай, а потом мы с тобой оскоромимся! — и плотоядно потер руки: — Натюрморт!
— Тебе легко на этот натюрморт смотреть, — проворчал Нечаев, — а человек целый день не жрамши.
— Вот и нагуляй аппетит, а я пока бутылочку «Смирновской» и баварского пивка из холодильника принесу. У тебя время есть?
— До утра, — сказал Нечаев, расстегивая штаны.
— Ну, до утра мы с тобой сидеть не будем, — рассудительно сказал Злотников. — Разве что маме Чоле позвоним. Может, и правда позвонить?
— Охота тебе макаться в поганые ведра, — вздохнул Нечаев, накидывая на себя простыню. — Вроде взросленький уже.
— Так хорошие девочки сразу замуж хотят, — сказал катала, — о профессии начинают расспрашивать, горят желанием с родителями познакомить. А оно мне надо?
— Ладно, — махнул рукой Нечаев. — Я пошел.
Сауна была раскаленной печью.
Нечаев расстелил простыню на средней ступеньке и сел, чувствуя, как жар смыкается вокруг его тела. Пот долго не поддавался, потом пробился через раскрывшиеся поры кожи, прохладно заструился по телу, моментально испаряясь. Волосы на голове намокли, нагрелись от жара сауны, и Нечаев пожалел, что нет на нем шапочки. Он сидел и терпел, сколько мог, а когда стало совсем невмоготу, вывалился наружу, чувствуя, что кожа его дымится. И ухнул с воплем в холодную воду бассейна.
Злотников ждал его за столом.
Нечаев выбрался из бассейна, сел за стол, вытирая грудь и руки простыней.
— Халат накинь, — посоветовал Злотников. — Такие в гостинице в Дагомысе выдают. Я и увел парочку на память о проживании.
Они выпили и некоторое время сосредоточенно закусывали.
Мало балычка и жареного мяса, на столе еще оказалось сальце с тремя мясными прожилками, рассыпчатая и горячая картошка, даже горячий калач, где его только Злотников выписал для гастрономического удовольствия!
— Иваныч, — сказал Злотников, на время прерывая вдумчивую работу над продуктом. — Я слыхал, в Первой больнице доктора завалили?
— Ну, не в больнице, а дома, — сказал Нечаев. — А тебе что, номер его могилки нужен? Цветы хочешь отнести?