Полдень, XXI век, 2009 № 02

Недавние мысли Бориса Стругацкого по поводу работ Юрия Афанасьева по новейшей истории России («Новая газета» от 5 декабря 2008 года), показались мне хорошим ответом на панические настроения части общества или тех граждан, которые ждут не дождутся, когда раскачанная лодка перевернется.

Но гораздо более меня задели размышления по поводу понятия «народ», о которых я часто думаю. Странное понятие, обозначающее всё и ничего одновременно. Табуированность отрицательных черт народа ввиду возникающего тут же призрака ксенофобии отнюдь не мешает эти черты иметь. В то же время распространение каких-то определенных качеств на огромную массу людей, называемых «народом», по меньшей мере смешно и сходно со средней температурой по больнице. Так что же мы понимаем, когда говорим «народ»?

Арифметическое большинство населения? Но оно не имеет свойств, как мы только что выяснили. Наиболее косную и неграмотную его часть, типа «бабки в очереди» или «мужика из пивной»? Но с какой стати отдавать им народное мнение и наши народные традиционные качества: удаль, упорство, терпение, смекалку, талант, наконец?

Мы берем эти качества народа (в данном случае для простоты я буду говорить о русском народе или, если хотите, народе России, чтобы избежать чисто этнического понятия) из мифов и сказок, а также наблюдая жизнь и деятельность великих представителей этого народа. Вот и получается, что таланту русского народа находится иллюстрация в лице Пушкина и Чайковского, смелости — Гагарина или Жеглова (миф, входящий в ряды живых людей) и т. п.

То есть, народ наш мал да удал. И к нему претензий нет. Он всем покажет так называемую «кузькину мать».

Но что делать с миллионами остальных, которые в статье названы «человеческим шлаком», к созданию которого якобы приложил руку Сталин, пытаясь создать «советский народ», а создал всего лишь «совок»? Или это лишь миллионнорукая машина для голосования, которая к тому же всегда вбрасывает бюллетени куда нужно?

Как-то обидно, господа…

Хотя в иных случаях эта машина заболевает бешенством и начинает молотить без разбору тот самый элитный народ, который вышел из ее недр.

Трудно жить с народом, господа. Но другого народа у меня для вас нет.