Отвергнутыми овладевают паника и злость. Кажется, сейчас три сотни буйных юнцов кинутся на стены, взберутся на них, захватят храм приступом. Но затем что-то похожее на вздох проходит по толпе, и нерешительность ломается. Сорви-головы поворачиваются, медленно, затем быстрее и быстрее, группами и поодиночке, расходятся, спускаясь по холму, на котором стоит храм. Священник исчезает.
Хуа То улыбается про себя. Началось! Ждать экзамена осталось уже совсем недолго.
Ночью, зная, что даже всемогущие монахи — обители Шаолиня не смогут увидеть в темноте, чем он занимается, маленький То подкрадывается к демонам — стражам храмовых ворот. У подножия статуй паломники, каждый по своему достатку, оставили приношения: рисовый колобок, сушеную рыбку, мелкие деньги, вареную лягушку, кусочки нефрита. Мальчик шарит худенькими ручонками по каменным плитам, на которых стоят идолы, пока не находит съестное. Ничего другого не берет. Вырывает несколько ниток из своего дырявого халата и кладет к пьедесталу: надо что-то подарить демонам взамен.
— Простите сироту, могущественные, — шепчет он, стоя на коленях и прижимаясь лбом к земле, — но я даю вам больше, чем забираю, ибо у меня ничего нет, кроме этой рваной и грязной одежды. Дни холодной пищи[9] у меня длятся уже месяцы. Лепешка, рыбка и лягушка помогут мне продлить жизнь еще на сутки и попасть в храм. Клянусь, я отплачу добром за вашу снисходительность. Когда вырасту, никто не сумеет сравниться со мной в щедрости даров!
Спрятавшись тут же, неподалеку, чтобы кто-нибудь из ребят не увидел и не отобрал еду, То долго, крохотными кусочками, ест добычу. Затем незаметно, тихохонько подкрадывается к костру, который зажгли несколько юношей. Невежи, они и не подозревают, что выказали неуважение к храму, и теперь их не допустят в его пределы!
Ночная прохлада отнимает много сил, надо погреться у огня, если не прогонят. А может удастся немного поспать. Перед рассветом, когда костер затухнет, Хуа То сам пробудится от холода — и это очень хорошо, надо будет быстрей уйти от кострища, пока монахи не заметили, как он нежится. Вот так лютого врага — холод — можно превратить в сообщника.
То, робко, как мышка, стараясь не привлечь внимания, прячась за спины юношей, готовый отскочить, увернуться от удара или плевка, прокрадывается поближе к теплу. Это единственное время, когда он испытывает нечто вроде довольства. В желудке приятная, хоть и маленькая, тяжесть. Телу тепло. Интересно послушать разговоры старших ребят. Да еще впереди ждет несколько часов сна. Он сжимается в клубочек и затихает. Один из юношей рассказывает про «зеленый терем» — обиталище гетер и веселую историю о похождениях с хакками — лодочными проститутками. Другие сопровождают ее сочными комментариями. Воздух содрогается от взрывов смеха.