— Верно! Но султан по своей прихоти может отобрать и сипахию, и зиамет, и тимар. При дворе у него сидит на короткой привязи свора мазул — две сотни знатных турок, не имеющих собственных владений и вынужденных кормиться крохами с падишахского стола. Стоит какому-либо землевладельцу провиниться, его надел переходит к кому-нибудь из мазул.
— Гнусный обычай, из-за которого никто в империи не чувствует твердой почвы под ногами…
— Вот-вот! А я хочу стать неуязвимым от прихотей коронованных безумцев. Мюльк дается за особые заслуги, его никто отобрать не вправе, даже султан. Ладно, довольно об этом. Как поживает матушка?
— Когда ты ушел добровольцем в турецкую армию, принял мусульманство и сменил имя, она все глаза проплакала, слушать не хотела про тебя, называла Иудой. Пришлось ей кое-что объяснить.
— Хорошо. А теперь скажи, с чем пришел?
— С приветом от епископа Дионисия. Он просит тебя возглавить его паству в бою с бусурманами.
— Так жители Ларисы восстали? Отличная новость!
— Да, лучше быть и не может! Сам епископ благословил их на подвиг во имя веры Христовой и родины! Турецкий гарнизон вырезан до последнего мустафиза!
— Дионисий — человек замечательный. Добрый, умный и образованный, не зря его окрестили Философом. Только зачем он рвется в стратеги, берется за дело, в котором не смыслит? Нельзя начинать восстание в одной местности, не подготовив почву для выступления в большинстве областей Греции, не устроив мятежи в турецких войсках…
— Дионисий надеется, что искорка ларисского восстания вызовет пожар во всей Элладе…
— Так рассуждали и Михаил Пселл с Петром Буасом, когда подняли восстание в Спарте и Аркадии в 1463 году от Рождества Христова. Если Дионисий будет действовать так же неумело, то погибнет зря, как они. Я понимаю, Философ надеется на помощь Испании, но она далеко, а Истамбул близко…
— Почему же это они погибли зря?!
— А разве наша родина уже не входит в турецкий эйялет[42] Румелия? И разве сможет Философ когда-либо освободить ее?!
— Все равно Дионисий не сдастся! Не такой он человек, чтобы бояться смерти во имя свободы!
— Во имя свободы надо жить! А потому я пошлю гонца к епископу, чтобы он немедленно уезжал в Страны Золотого Яблока,[43] потому что Лариса вскоре падет!
— Не спешишь ли ты с выводами? Лариса — сильная крепость, у мусульман нет поблизости больших воинских отрядов. Здешний гарнизон в одиночку, без подкреплений не осилит повстанцев!
— Осилит, потому что во главе карательного отряда встану я!
— Опомнись, Александр! Что ты говоришь! Ведь речь идет о жизни сотен твоих соотечественников. Разве ты забыл, что творят турки с захваченными повстанцами?!