Андроникос (впервые за свои пятьдесят лет) плакал от радости и был готов танцевать джурджуну, танец турецких шутов.
«Александр, сынок, как мне отблагодарить тебя за дарованное несказанное счастье?! Ты дал мне возможность собственноручно удавить подушкой кровопийцу Мурада! О боже, поскорей бы греки проделали это со всеми османами!»
Китай, провинция Хэнань, весна 1585 года
Хуа То продолжает свои труды и делает их без сожалений и сомнений. Он научился выдерживать любые нагрузки, стал гнуться во все стороны, как змея. Теперь его подвергают еще более изощренным испытаниям: выворачивают суставы и снова вправляют, заставляют освобождаться от кандалов и пут. В перерывах между упражнениями наставники посвящают его в основы буддизма. Скуки и будничности не существует. По вечерам перед сном, сидя в келье, он слушает стук собственного сердца и повторяет молитвы-гатхи, потом ложится и по мысленной команде погружает себя в сон.
У него теперь новое понятие о времени. Он осознает: ожидание — не бессмысленная трата сил, а подготовка к будущему. Мужчина, воин всегда должен упражняться и терпеть, готовясь к предстоящим испытаниям, конца которым не будет даже после смерти. Ведь все живущие проходят через кальпу или сансару — бесконечную цепь существований. В зависимости от того, насколько достойно ты вел себя в прежнем существовании, станешь в следующей жизни тигром или навозным жуком, императором или кули.
Сансара — источник страданий, от них можно избавиться, лишь познав истинное учение Будды, отрешившись от всего земного и достигнув нирваны — состояния, позволяющего прервать цепь существований и утратить собственное «я».
Но пока Хуа То не собирается вырываться из плена кальпы. Чиен-чиа, благородный мечник, не вправе рассчитывать на нирвану. Окровавленной пуповиной привязан он к земле, потребуется еще одна жизнь, чтобы искупить все убийства, которые он совершит, и перейти в высшее состояние. Ведь и бодхитсатвы — святые, равные по рангу буддам, сохраняют облик человека, чтобы иметь возможность помогать другим людям вступить на путь истины.
Что ж, Хуа То подождет: смерти нет, впереди вечность. Но в нынешнем своем существовании он обязан выполнить завещанное…
Сейчас он моет пол. Спиной чувствует движение воздуха сзади и чей-то внимательный взгляд. Хуа не спеша распрямляется и оборачивается. Перед ним послушник Лан.
— Дай мне тряпку! — приказывает он.
Старшим надлежит повиноваться. Хуа отдает ему грязный комок ткани, и послушник ни с того ни с сего вдруг резко бьет его по лицу тряпкой.
Первый порыв — ударить обидчика в ответ. Но он сдерживает себя. Пребывание в Шаолине научило его: терпение, смирение — главное.