Голов не знал, как ему поступить. Оставить Таню на улице? Этого он не мог сделать. Возить с собой в машине голодного ребенка? Тоже нельзя. И, посоветовавшись с шофером, он решил отвезти ребенка в ближайший детский дом. Заняло это минут 40–50, но, подъехав к гостинице «Астория», чекисты уже не застали там никакой женщины. Голов прошел всю улицу Герцена — и здесь ее нигде не было. Тогда он зашел в «Асторию», чтобы позвонить в отдел, и там от дежурного администратора случайно узнал, что недавно какую-то больную женщину подобрали рядом на улице и отправили в больницу. Администратор слышал, как дежурный милиционер кому-то звонил, вызывая машину…
— Скажите, Голов, вы потом не пробовали разыскать милиционера, который вызывал сантранспорт? — спросил Воронов.
— Нет, Михаил Александрович, этим делом я больше не занимался…
— Вы, Голов, допустили серьезную ошибку. — Обычно такие слова Поляков произносил гораздо суровее. — Нельзя было задерживаться.
Владимир виновато опустил голову, но вдруг лукаво улыбнулся:
— Я подумал, Александр Семенович, а как вы — разве оставили бы больного, голодного ребенка? И решил — нет! Ни за что!
— Ишь хитрец, — усмехнулся Поляков. — Но я бы все-таки постарался не упустить из виду ту женщину. Ошибку, думаю, вы исправите сами. Итак, подведем итог, Волосов?
— Занимаюсь Шестой Советской.
— Голов?
— Разыщу ее, Александр Семенович, можете не сомневаться. Если только жива — разыщу. Начну сегодня же.
— Воронов?
— Займусь госпиталем, телефонами и Большой Пушкарской.
— Так. А кто займется Ольгином?
— Придется пока мне самому, — сказал Морозов.
Поляков кивнул.
— Мне почему-то кажется, — задумчиво сказал он, — что там кроется главное звено этой цепочки. Ну ладно, жизнь покажет.
— Да, вот еще что, — добавил Поляков, когда уже все собрались уходить. — Надеюсь, вы не поймете это как недоверие. Операция очень серьезная, сложная и должна быть решена как можно быстрее. Я решил подключить вам в помощь одного опытного, умного человека.
Он внимательно оглядел всех. Чекисты настороженно молчали.
— Это Озолинь. Он только что выписался из госпиталя и будет работать моим помощником.
Чекисты заулыбались. Еще бы, Озолинь! Даже те, кто не знал его лично, слышали о нем столько хорошего, что работать с ним считали за честь. А Воронов подумал: «Вот недаром, видно, я вспомнил его сегодня».
Высокий, худой, с вытянутым лицом, капитан государственной безопасности Озолинь явился на прием к Полякову.
Дмитрий Озолинь службу начал еще с Дзержинским. Опытный, смелый, принципиальный чекист, он в начале войны был заместителем начальника контрразведки одной из армий Ленинградского фронта, участвовал в боях на Невской Дубровке. Был ранен, в легких обострился старый туберкулезный процесс, и пришлось чекисту месяца два пролежать в стационаре на улице Воинова.