— Михаил! Ну наконец-то! Покажись, покажись, какой ты стал…
Высокий курчавый капитан неторопливо поднялся из-за стола навстречу Воронову. Михаил был так рад встрече и своему возвращению в этот, ставший ему за три года родным, дом, что не сдерживал улыбки. Он молодцевато повернулся на каблуках — дескать, ну погляди, погляди.
— Явился в ваше распоряжение, Антон Васильевич, принимайте заместителя.
— Молодец! — сказал Морозов. — И Лев Давыдович у нас молодец! Капитальнейший ремонт сделал. — И он обнял Воронова.
Они давно и крепко, по-мужски сдружились — начальник отделения Антон Васильевич Морозов и его заместитель Михаил Воронов. Их связывало многое. Почти в одно время с Вороновым партия направила на работу в органы и профессионального партийного работника Морозова. Им обоим было нелегко. Им вместе — и начальнику и заместителю — пришлось осваивать «азы» чекистской работы, проходить теорию и практику контрразведки. Нелегкая ответственность за порученное дело сблизила их. И как-то очень по-человечески притерлись характеры. Оба были скупы на слова и, когда надо, — решительны в поступках. Воронов, правда, погорячей. Морозов был поспокойнее, опытней и уверенней. Они как бы дополняли друг друга. Наверно, поэтому начальник Ленинградской контрразведки Александр Семенович Поляков говорил:
— Прекрасная пара. Сработались — дай бог всякому…
Воронов думал, что, зная о его горе, Морозов станет утешать его и начнет говорить что-нибудь такое, вроде: сам понимаешь — война, у всех беда, и прочее — словом, всё, что полагается говорить в таких случаях. Но Морозов сказал совсем другое:
— Работы у нас, Миша, как говорят, вагон и еще маленькая тележка. — Потом добавил тихо: — Знаю, Миша, все знаю, — и отвернулся.
У Воронова перехватило горло: «Как же я забыл о его несчастье…
Совсем недавно в эвакуации у Морозова умер сынишка — голубоглазый шестилетний Володька. Обезумела от горя мать, а Морозов, отрезанный от родных кольцом вражеских войск, ничем не мог помочь ей.
— Ну ладно, — жестко сказал Морозов.
— Ладно, — хрипловато ответил Воронов.
— Зажать надо в себе горе и работать.
Он сел за стол, закурил, выпустил изо рта тонкую струйку дыма.
— Так вот, слушай, какие тут без тебя дела заварились. Как только ты лег в госпиталь, нам с фронта доставили немца-шпиона.
— Природного немца?! — удивился Воронов.
— Черт его знает, чистокровный он ариец или нет, — родом вообще-то из Познани. Разведшколу кончал в Гамбурге еще в тридцать девятом, а к нам шел с заданием от полковника Шмальшлегера…