Лера проснулась ближе к полудню от духоты. Самочувствие было приблизительно таким же, как воздух в квартире, где не проветривали две недели. Прямо скажем, так себе было самочувствие. Но Лера, собрав волю в кулак, по стенкам добралась до ванной, заставила себя принять контрастный душ, исключительно из вредности изобразила слабое подобие зарядки, раскопала завалявшуюся в ящике таблетку анальгина – и уже за второй чашкой крепчайшего кофе попыталась вспомнить хоть что-нибудь из вчерашнего. Но продвинулась не особенно далеко: она решительно не помнила, как попала домой. Бурные аплодисменты, поклоны и первый тост мэра она еще сохранила в памяти, а дальше наступал полный провал. Вряд ли в таком случае она могла добраться сама. Тогда где ее машина? На все вопросы обязан ответить Валерий, и Лера схватила телефонную трубку. Но, помедлив, приняла мудрое решение сначала допить кофе и продумать свои дальнейшие планы на жизнь. Там, в «Уральских зорях», было одно, здесь, дома, – совсем другое. Теперь она знала, что у Валерия есть жена и девятилетний сын, что у него какой-то свой бизнес, о котором Валерий говорил неохотно, а она не настаивала – мало ли кто чем сегодня деньги зарабатывает. Ведь она сама о своей работе тоже благоразумно помалкивала. Еще есть дед в Питере, знакомый мэр в Горноуральске и машина без крыши над головой. Она знала, что Валерий ей страшно нравится, что за эти две недели она привыкла просыпаться с ним рядом, отталкивать его руки, протестующе бормоча сонным голосом «какое свинство, шесть утра, а вчера ночью до полтретьего…». Привыкла ждать его, искать глазами его машину, выглядывать в окно, встречать, догадываться по его глазам, трудный ли был день.
Лера знала, что еще не поздно от всего этого отвыкнуть. Сделать вид, что это был просто очередной эпизод, приятное летнее приключение. И жить как раньше – независимо. Спокойно. Свободно. Хожу-расхаживаю, хвост трубой. Захочу – налево пойду, захочу – направо пойду, захочу – спиной повернусь к вам – вот я какой! В детстве мама часто читала ей это стихотворение, и маленькой Лере страшно нравился гордый независимый кот. Сейчас еще не поздно повернуться спиной. Пока она сможет. Будет неприятно, но не смертельно, она переживет.
И что сказать ему, когда он возьмет трубку – а главное, какими словами? Милый, что со мной вчера было и во сколько ты будешь дома? Дома – у кого? Тьфу!
Пока Лера думала, телефон зазвонил у нее в руке. Вась-Вась, пересыпая свой монолог тысячами извинений, интересовался, намерена ли она быть сегодня на службе. Лера, подпустив страдальческих интонаций, ответила категорическим отказом, ссылаясь на послепремьерный синдром. Вась-Вась понимающе хихикнул, велел вечером смотреть по НТВ репортаж с премьеры – а Лера и не заметила, что снимали, – и читать «Российскую газету», поздравил «с выходом на всероссийскую орбиту» и великодушно подарил даже два отгула. На такой подарок Лера не рассчитывала, дай бог каждому такого начальника. Лерин измученный нервотрепкой и банкетом организм благодарно встрепенулся, в голове немного прояснилось, и Лера отправилась додумывать жизненно важные вопросы обратно в кровать, прямо с недопитой чашкой кофе. Ничего, она не гордая, она сама себе кофе в постель принесет. И не прольет, и руки почти не дрожат, и решение она сейчас примет самое верное, вот только передохнет немного от своих подвигов.