— Но это все.
Он поднял свои густые темные брови.
— Не все. Ты вышла замуж и открыла свой магазин. — Господи, как она хороша! Он так много о ней думал, что даже видел во сне — и не один раз. Но наяву она была намного лучше — просто потрясающей!
— Ты уже об этом знаешь. В остальном я жила совершенно обычной жизнью.
— А те несколько месяцев, когда ты ушла от меня? Что ты делала тогда? — Он никак не мог понять: почему, отказавшись от работы, она не закончила учебу.
Тот день, когда это случилось, остался навсегда в его памяти. Поначалу он думал, что все это несерьезно и она вернется через пару часов. Когда же она все-таки не вернулась, он страшно возмутился. И в конце концов, доведенный до крайности, обзвонив всех их друзей, он набрал номер ее родителей.
Ему очень не хотелось это делать. Эвелин Тэйлор-Гарнхэм с огромным удовольствием сообщила, что ее дочь наконец-то дома и что она не желает с ним разговаривать ни сейчас, ни когда-либо.
Он был сражен. Разве могло все зайти так далеко? Да, у них были свои взлеты и падения, и он, вероятно, несправедливо возложил на Даниэллу вину за то, в чем она не была виновата. Но ведь они могли откровенно поговорить обо всем! Разве нет?
Каждый раз, когда Байрон звонил ей по телефону, он получал все тот же ответ. Когда приходил к ней домой, дверь всегда открывала ее мать, и ему не удавалось увидеться с Даниэллой. Он ходил даже туда, где она работала, но там ему сказали, что работу она оставила. И в конце концов он смирился с тем, что их совместная жизнь закончилась.
— Я вернулась к своим родителям, — ответила Даниэлла.
— Я это понял, — холодно откликнулся он. — Я пытался поговорить с тобой.
— Да, я знаю, — призналась она. — Мама мне сказала.
Он опять с обидой подумал, что она позволила своей матери встать между ними. Даниэлла тогда так сильно его ненавидела, что даже не хотела с ним разговаривать. При этом воспоминании его губы плотно сжались.
— Что тебе сказали родители, когда ты вернулась домой? Твоя мать, наверное, была вне себя от радости?
— Она лишь полагала, что мы были слишком молоды, — примирительно возразила Даниэлла.
— Действительно? — Он не мог скрыть сарказма. Возможно, это была только часть правды. Он ведь никогда не нравился ее матери — это было ясно как дважды два. И она не одобряла брака своей единственной дочери со студентом без гроша в кармане. Она считала его высокомерным и самовлюбленным выскочкой и настаивала на более выгодной партии для Даниэллы. Миссис Тэйлор-Гарнхэм была снобом до мозга костей. Муж находился у нее под каблуком и не имел права голоса — все решала жена.