К нему пришел большой успех. Это проявлялось и в стиле одежды, и в естественной манере высокомерно держать себя — именно за его высокомерие больше всего ненавидела Байрона ее мать. В нем все буквально кричало о его могуществе. Добавьте сюда еще потрясающую чувственность — и можно сходить с ума.
Его пальцы сжали ее руку, и она поняла, что теперь ей не вырваться — момент был упущен.
— Тебе хорошо, Элли? — Вопрос прозвучал так, словно это было очень важно для него.
— Полагаю, что да.
— Но ты не уверена?
Тепло от его руки проникало во все клеточки ее тела, вызывая дрожь и мурашки — ощущения, которых она не испытывала уже много лет. На самом деле, никто, кроме Байрона, не вызывал у нее подобных эмоций.
— Никогда раньше меня так не угощали, — охрипшим голосом сказала она. — И никогда я так быстро не оказывалась в Париже к обеду. — Это было невероятно романтично и не шло ни в какое сравнение с теми дешевыми забегаловками, в которые он когда-то приглашал ее.
— Ты не представляешь, как это приятно — увидеть тебя снова. — Его улыбка была такой голодной, словно вместо еды на тарелке он скорее предпочел бы съесть ее. — Я боялся, что мы уже никогда не встретимся.
— Ты хочешь сказать, что все эти годы хотел меня найти?
Он кивнул, не отрывая пристального взгляда своих серых глаз от ее лица.
— Разве ты обо мне не думала?
— Моя рыба остывает. — Даниэлла попробовала проигнорировать его вопрос.
Но он не позволил ей уйти от ответа.
— Я не верю, что для меня не нашлось хоть крохотного уголочка в твоем сердце.
— Может быть, но только очень крохотный уголок, — пожала плечами она.
— И что же, этого было недостаточно, чтобы связаться со мной?
Ее глаза удивленно округлились.
— Если бы даже я захотела, я бы этого не смогла сделать. — И вдруг обнаружив, что он убрал свою руку с ее руки, она схватила вилку и вонзила ее в рыбу, хотя есть ей сейчас совсем не хотелось.
— Это почему же?
— Да потому что у меня не было твоего адреса. В отличие от тебя, я не совала свой нос в твою частную жизнь.
— Это нечестно. — Байрон напустил на себя обиженный вид.
— Нечестно? — переспросила Даниэлла, поднимая свои изумительной красоты брови. — Мне не нравится даже мысль о том, что ты все время знал, где я жила.
— Мне не следовало тебя отпускать.
— Сейчас об этом бессмысленно говорить, — произнесла она, не заметив, что в ее тоне проскользнула внезапная резкость. — Что сделано, то сделано. И мы не в силах ничего изменить. — Она положила в рот маленький кусочек рыбы, мякоть которой по вкусу сейчас почему-то напоминала бумагу. — Не могу понять, почему ты так и не женился вновь.