В квартире Боба седой слуга подал нам поразительно острое казн киеу ваан[37], и должна признать, что, хотя обычно я не переношу тайскую кухню, жар этого сладкого зеленого карри восхитил меня. Мы слушали Вагнера. У Боба потрясающая, невообразимая коллекция дисков. У него двенадцать записей моцартовской «Волшебной флейты», но всего три «Кольца нибелунга» Вагнера — втрое больше, чем у большинства известных мне людей.
— Просто слушай это! — сказал он мне.
Я не большой поклонник оперы, но звуки, несущиеся из колонок проигрывателя Боба, показались мне странно знакомыми… Да это же глухое эхо, которое я слышала днем, низкий и далекий грохот драконьего сердца!
— Что это? — спросила я.
— О, это сцена, где Зигфрид убивает дракона, — ответил Боб. — Знаешь, это запись Шолти[38], та, где голос дракона усилен электроникой. Не уверен, что она мне нравится.
А у меня по спине сновали мурашки.
— Забавная история, — продолжил Боб. — При первой постановке, в тысяча восемьсот шестидесятом… предполагалось участие специально сделанного в Англии дракона — из небольших сегментов. К премьере детали должны были доставить кораблем в Байрейт[39], но шея по ошибке отправилась в Бейрут. Так дракон и остался навсегда без шеи. А представь тех людей в Бейруте, которые вскрыли ящик! Что делать с куском дракона, без головы и тела?
— Ну, я могла бы придумать несколько способов его использования, — пробормотала я.
— Сразу вспоминаю суп из драконьего плавника.
— Не мочь разглашать, ла, — смеясь, произнесла я, как смогла, на сингапурском английском.
Дракон взревел и рухнул в девственный лес, смертельно раненный, в эффектной оркестровой кульминации. Я видела эту сцену в немом фильме Фрица Ланга[40] «Зигфрид», его показывали у нас в Санта-Крус на занятиях по истории кинематографа. После грохота запели снова.
— Забавная часть, — заметил Боб, — Кстати, знаешь ли ты, что, если приблизиться к умирающему дракону, он должен ответить на твои вопросы… на три вопроса обычно… и ответить правдиво.
— Даже если он умирает тысячу лет? — спросила я.
— Никогда об этом не задумывался, Джанис, — сказал Боб. — Полагаешь, способности дракона вещать истину с годами слабеют?
Несмотря на мои обильные и слезливые излияния в его кабинете, Боб так ни разу и не упомянул о нависшем надо мной дамокловом мече брака. Возможно, он решил поднять эту тему сейчас; возникла одна из тех долгих тягостных пауз, что предвещают дурное. Стремясь отложить откровенную беседу, я ляпнула:
— А если бы у тебя был доступ к дракону… и дракон умирал, и ты бы явился к нему как раз при соответствующих обстоятельствах… о чем бы ты спросил его?