Любил канцлер вспоминать и о разговоре с Иденом в Лондоне на одном из приемов. Иден попросил Аденауэра оказать воздействие на Черчилля и дать ему понять, что пришло время оставить пост премьер-министра и уйти на заслуженный отдых.
Аденауэр сверкнул веселой искоркой в глазах и спросил с улыбкой:
— Вы полагаете, господин Иден, что именно я подходящая персона для такого разговора?
Разница в возрасте Черчилля и Аденауэра составляла год.
Иден попытался обратить все в шутку. А присутствовавший при разговоре зять Черчилля, занимавший пост министра обороны, сказал:
— Насколько я знаю тестя, он будет стоять у моего гроба и произносить речь: как жаль, что нас так рано покинул столь подававший надежды молодой человек.
На очередной встрече Аденауэра с журналистами за чашкой чая произошел такой диалог.
Журналист: «Как вы ощущаете себя на девятом десятке жизни и деятельности? Что главное, позволяющее столь долго и энергично работать?»
Аденауэр: «Моего врача — профессора Мартини спросили: чему и кому я должен быть обязан таким здоровьем и работоспособностью, может быть, кислородной терапии, вообще искусству врачей? Мартини ответил: в первую очередь родителям. Здоровые родители и воспитание умеренности — основа долгой жизни и работоспособности. Родители не носились с нами. Мы должны были работать, чтобы достигнуть чего-либо».
Журналист: «Каковы ваши привычки?»
Аденауэр: «Я не курю, в ином себе не отказываю, но проявляю умеренность, и ничего сверхъестественного».
Журналист: «Говорят, вы упрямый и твердый человек».
Аденауэр: «Самое плохое для политика — поворачиваться по ветру и действовать по погоде. Надо проявлять терпение и не упускать благоприятный момент. Терпеть не означает жить с закрытыми глазами».
Журналист: «Вы хоть раз пожалели, что стали канцлером?»
Аденауэр: «Хоть раз! Я много раз спрашивал себя, за какие грехи Господь Бог наложил на меня такое наказание».
Журналист: «Но ведь есть и удовлетворение от работы».
Аденауэр: «Без этого исчерпаешь себя, без этого нет стимула работать дальше».