Веймарская Германия с нестабильной властью, вялой экономикой и социальной напряженностью, так и не научившаяся демократии, шла навстречу национал-социалистической диктатуре. В жизни Аденауэра наступал период длительной устраненности от активной деятельности.
В 20-е годы мало кто из немцев понимал, какую страшную судьбу уготовят их стране национал-социалисты. Никто не думал о возможности новой мировой войны. Горечь Версальского договора давала о себе знать, но проявлялась подспудно. Нацисты разбудили реваншизм и шовинизм, покончили с демократией и установили такую авторитарную власть, которую немцы не знали и во времена вильгельмской империи, власть, державшуюся на насильственном подавлении инакомыслия и физическом устранении противников.
В Кёльне деятельность национал-социалистов не проявлялась столь бурно, как в Берлине и Баварии. Аденауэр до поры до времени не воспринимал нацистов в качестве серьезной политической силы. К ним и к коммунистам он питал неприязнь, ибо считал их экстремистами, врагами закона и порядка.
Партия Центра выступала против национал-социалистов. Однако вела борьбу вяло. Пыталась было создать коалицию из партий центристской ориентации, но действовала так нерешительно, что идея повисла в воздухе. О сотрудничестве с социал-демократами, не говоря уже о коммунистах, речи не шло вовсе. Аденауэр однажды выступил с предложением включить представителей НСДАП в правительство Брюнинга, чтобы нейтрализовать нацистов. Но к нему серьезно не отнеслись.
Лишь в 1932 году Аденауэр стал более серьезно оценивать угрозу прихода к власти нацистов. На митинге молодежи в Дортмунде, на публичных мероприятиях в Кёльне и других рейнских городах он тревожно, предостерегающе говорил о национал-социализме. Но ни Аденауэр, ни его партия не предприняли решительных шагов. 7 февраля 1933 года на одном из собраний партии Центра Аденауэр рассуждал о необходимости укреплять этические устои государства, свободы и законопослушания. Звучало это идиллически, ибо Гитлер уже овладел властью.
Национал-социалисты взяли государственную власть не революционным, а парламентским путем. Они устраивали дебоши и уличные драки, терроризировали избирателей, но все же свершилось это бескровно и законно. Народ быстро привык к новой власти, ибо увидел возможность покончить с политическим разбродом и нестабильностью. В нацистском порядке немцы, уставшие от веймарской чехарды, почувствовали нечто привычное и необходимое. Гитлер поспешил придать правительственной власти великолепие и блеск, которыми она обладала при кайзере в годы процветания и победоносного шествия Германии. Немцы охотно восприняли знамена и униформу, военные оркестры и факельные марши. Они легко приняли шовинистические лозунги и призывы, ибо нацисты, умело используя несправедливость Версальского договора, возродили германское имперское мышление. Импонировало и четкое определение врагов: евреи, марксисты, декадентские западные демократии, большевистский Советский Союз.