Муромский князь на пиру своей дружины явно был лишним. Он это и сам хорошо понимал, ничего не ел, мед из кубка только пригубил, и веселья на его лице не проглядывало.
За столами дружинники передавали ковши друг другу, зачерпывали мед, снова поднимали, повторяя приветствия. За княжеским столом с утварью было богаче, и у Лесослава стоял отдельный кубок. Он его пригубил, но хмелем не увлекался. Рыба ему нравилась куда больше.
После того, как шум первого тоста немного улегся и ратники снова занялись едой, встал худощавый Радогост, пригладил седую бороду, взялся за кубок:
— Слушайте меня, Свароговы внуки! Славной победой наградили вас боги в этом походе, из уст в уста дети и внуки станут передавать легенды о ваших победах! Воистину, достойны вы милости Велеса, покровителя вашей силы, и Перуна, покровителя вашей разящей ярости. Все вы достойные дети предков своих, пирующих за рекой Смородиной в золотом царствии и взирающих на вас, своих потомков. За них выпьем, витязи храбрые. За предков ваших, от коих доблесть ваша идет!
— Любо! Слава! Любо! — Дружинники снова потянулись к ковшам и бочкам.
Хмель постепенно докатывался до разума воинов, начинал кружить его и веселить. Голоса за столами раздавались все громче, ратники перекрикивались друг с другом из-за разных столов. Вот тут двое подворников и вынесли на княжеский стол многоведерную медную братчину, водрузив ее перед братьями. Наполнили чашу слуги из особой, только что поднятой из погреба, бочки.
Радогост, встав со своего места, провел над емкостью рукой, что-то забормотал, то ли благословляя, то ли изгоняя из меда темные силы — из-за шума было неслышно. Но когда князь, передав волхву свой кубок, встал и взялся двумя руками за рукояти братчины, шум быстро стих:
— За вас, вашу отвагу, братья мои, хочу испить с вами братчину эту, — объявил Вышемир. — За доблесть и мужество, которой была добыта для древнего Мурома еще одна великая победа! Слава дружине муромской!
Ощутимо напрягшись, он оторвал чашу от стола, сделал глоток и опустил ее обратно.
— За вас, братья, за доблесть и мужество! — встав, повторил Святогор, тоже приподнял братчину, сделал глоток, поставил.
— За вас, братья! За доблесть и мужество! — сделал свой глоток Журба, отступил, его место занял другой, незнакомый вербовщику, дружинник, потом третий.
Поднялись боярин Горислав и его сосед, пошли во главу стола. Следуя принципу «делай, как все», отправился за ними и Ротгкхон, дождался своей очереди, заступил на место Горислава, потянулся к рукоятям — и тут его вдруг крепко схватил за плечи веселый княжич: