— Спасибо, — натянул на ступни новенькие чувяки Ротгкхон. — Удобные.
— Значит, с размером не ошиблась, — взяла лампу девушка. — Пойдем, я постелила чистое белье.
Вербовщик внутренне напрягся, вспомнив перемешанную с оскорблениями ночную требовательность туземки — но в этот раз девушка даже не намекнула на его супружеские обязанности. Наоборот — спросила, не обидит ли, если положит голову ему на грудь?
— Нет, не обидишь, — не стал лишний раз обострять отношения Ротгкхон.
И Зимава, вытянувшись рядом на шуршащем под простыней топчане, сдвинула одеяло, прижавшись щекой к груди мужа. Улыбнулась:
— Стучит. Гулко. У тебя сильное сердце, леший. Наверное, очень горячее.
— Человеческое, — ответил он.
— Здорово. — Девушка прижалась еще крепче. Во влажных зрачках отражался красный огонек оставленной на полке у входа масляной лампы.
— Что ты так на меня смотришь? — не выдержал он.
— Ты самый лучший из мужчин, Лесослав. Я очень рада, что ты рядом со мной. Спи. Просто будь рядом, я согласна. Спи.
И она мысленно добавила: «Да, такого любить можно. Пусть даже без надежды на ответ».
* * *
С рассветом, отказавшись от завтрака, Ротгкхон опять облачился в парадные одежды — непробиваемая рубаха вместе с такими же суперпортками, чистые, но мокрые, качались на веревке — и отправился в детинец.
И совершенно напрасно — его там не ждали. Дворня не спеша разбирала пиршественные столы, стараясь не потревожить многих спящих дружинников. Бочки с пивом все еще оставались на своих местах — его потихоньку черпали усталые пробуждающиеся ратники. То ли еще пирующие, то ли уже. Но в любом случае — ни о какой княжьей службе сегодня речь явно не шла.
Однако въевшаяся в кровь имперская военная дисциплина так просто развернуться и уйти вербовщику не позволяла. Покрутившись во дворе, он поднялся во дворец, прошагал по коридорам первого этажа, взошел на второй — и наткнулся на трех играющих в кости стражников. Увидев иноземца, те вскочили, грозно схватились за рукояти мечей:
— Чего тебе надобно, сотник? Здесь покои княжеские, без особого дозволения хода нет!
— Сам не знаю, чего надобно, — пожал плечами Ротгкхон. — Пришел, потому как в дружину записан. Но вот нужна ли сегодня служба моя али нет, не пойму?
— Не беспокойся, иноземец, — расслабились ратники. — После пиров княжеских дружина завсегда дня три отдыхает. Кто крепок, брагу пьет…
— Кто ловок, девок тискает, — подхватил молодой ратник.
— А кто слаб — спит беспробудно, пока пинка не получит, — закончил самый старший, большеглазый, с рыжей курчавой бородой. — Послушай, иноземец, а правду сказывают, что одежда у тебя особая, колдовская, неуязвимая?